Российские выборы и майданные технологии

В преддверии президентских выборов мне довелось столкнуться с несколькими материалами, пророчащими России если не майдан, то попытку майдана по итогам голосования 18 марта. Экспертам и журналистам свойственен алармизм. Во-первых, преувеличение опасности в принципе характерно для человека. Он во все времена был самым острожным и предусмотрительным животным. Потому и выжил, расплодился, занял всю планету. Во-вторых, алармистские тексты привлекают больше читателей, стремящихся получить дозу безопасного адреналина.

Но, за исключением совсем уж «желтых» изданий и интеллектуально-ущербных старателей от публицистики, ни один алармистский текст не возникает на пустом месте. Факты можно истолковать неадекватно. Но, прежде всего, факты должны существовать.

Что же мы имеем?

Для начала, в современной России майдан невозможен. Власть опирается на поддержку значительного большинства населения. Обладает возможностью и волей для подавления любых мятежей, прекрасно осведомлена о том, чем заканчиваются колебания, имеет опыт ликвидации белоленточной попытки майдана в 2012 году и не зависит от внешних центров силы. В этих условиях, любой политик, попытавшийся организовать майданный мятеж, прекрасно понимает, что тюремный срок он получит длинный, возможно с конфискацией, и больше в российскую политику уже не вернется. Разве что мемуары после освобождения сможет издать.

Но, действительно, в ходе избирательной кампании используются майданные технологии. Наиболее последовательно и комплексно они представлены в кампании кандидата от КПРФ, хотя и некоторые другие кандидаты, позиционирующие себя в качестве патриотов грешат тем же. А что в меньшей степени, так и размах кампании у них поменее будет.

Буквально бросается в глаза право-левая смычка под патриотическими лозунгами. Напомню, это с точки зрения России майдан на Украине был националистическим и русофобским, с точки зрения украинских националистов это было «восстание патриотов». Даже в майдане 2014 года принимали участие маргинальные левые организации. А уж отдельных (неорганизованных) людей с левыми убеждениями (стремящимися к «социальной справедливости» в стиле «взять все и поделить») было не меньше, чем крайних правых.
В ющенковском же майдане 2004 года и вовсе левые играли одну из первых скрипок. Без них он просто бы не состоялся. Смешной «европеец» из Хоружевки под Недрыгайловкой окучивал, только киевский «креативный класс», немногочисленный и невлиятельный. С общепопулистскими лозунгами, обеспечивавшими поддержку неидеологизированных масс выступала Тимошенко, чья популярность летом 2014 года была еще недостаточно высокой. Левые же были представлены Социалистической партией – самой влиятельной, на тот момент политической силой страны. Ее лидер Александр Мороз с 1994 по 1998 год занимал пост председателя Верховной Рады Украины и всерьез конкурировал с Кучмой в борьбе за первенство в украинской политике.

Именно смычка ющенковских националистов с СПУ и обеспечила майдану 2004 года массовость, социальность (на уровне лозунгов) и мирный характер (наци были еще слишком слабы для силового подавления политических оппонентов). Остальные левые заняли выжидательно-нейтральную позицию (по принципу, нам некого поддерживать в олигархическом споре), демобилизовав своих избирателей и, тем самым, тоже подыграв майдану.

Для того, чтобы эта смычка могла осуществиться, и правые, и левые ставили во главу угла антиолигархические, социально-популистские лозунги, а также пользовавшийся спросом на Украине уже в начале 2000-х годов лозунг европейской интеграции. То есть, объединялись вокруг «патриотической» повестки.

В постсоветских государствах, какое-то массовое движение против власти возможно организовать только выдвигая лево-популистские лозунги. Именно поэтому «правые революционеры» (монархисты, нацисты, черносотенцы) либо погружаются в маргинальную зону, либо сотрудничают с левыми. Во времена подготовки майданов такое сотрудничество неизбежно.

На старте кампании кандидата от КПРФ, он не только пытался заручиться поддержкой объединенных левых (стать единственным левым кандидатом), но и протягивал руку право-«патриотическим» организациям, группирующимся вокруг популярных в узких кругах личностей. Сегодняшняя декларируемая повестка также позволяет правым популистам спокойно вписываться в контекст данной избирательной кампании.

Речь идет о технологически верной, но неудачной (в виду неисполнимости, без внешнего руководства) попытки создать характерный для всех майданов единый антиправительственный фронт (на площади Тахрир тоже радикальные исламисты мирно уживались с прозападными либералами, пока не свергли Мубарака). Внешнее руководство в данном случае необходимо для легитимации единого лидера оппозиции. Не случайно потенциальные лидеры всех майданов ездили в США «на смотрины». Внутри оппозиции слишком много политических течений и личных амбиций, чтобы можно было выдвинуть одного лидера, объединяющего всех. Поэтому данное право волей-неволей передается внешним партнерам, которые, кстати, должны выполнить важнейшую функцию – парализовать сопротивление власти перевороту.

То, что в ходе текущих российских выборов Запад не определил единого фаворита, а оппозиция (как правая, так и левая) выступает раздробленной (попытки объединения не срабатывают) как раз и является еще одним свидетельством в пользу того, что на данном этапе Запад не делает ставку на российский майдан.

Вторая технология – попытка работать с целевыми группами. В большей или в меньшей степени (чем больше объем кампании, тем больше), но все оппозиционные кандидаты (кроме, пожалуй, дамы, чья избирательная кампания в принципе построена на антисигналах – так не избираются) посылают сигналы профессиональным и политическим группам от лояльности которых в наибольшей степени зависит устойчивость власти. Сигналы простые: «Кто первый перейдет на нашу сторону, тот сумеет сохранить должность и даже получить новую повыше». Сигналы направлены на государственную бюрократию, работников СМИ, лидеров общественного мнения, большой бизнес, военных, полицию (силовиков в целом), на социально-активных людей (например, добровольцев, отправлявшихся в Донбасс и Сирию) и т.д.

Задача таких сигналов заключается в том, чтобы в момент старта майдана во всех этих социальных группах, на всех этажах системы, нашлись перебежчики и саботажники, ориентированные на победу майдана. В идеале, это приводит к полному развалу системы управления. Но идеал недостижим, поэтому хватает и того, что система начинает работать со сбоями. Одни приказы выполняются, другие нет, где-то возникает предательство, где-то саботаж. Какой-то ведущий на ТВ выходит в прямой эфир с заявлением о поддержке мятежников. Какой-то высокий военный или полицейский чин (пусть даже отставной, были бы погоны покрасивее) со сцены рассказывает толпе, что силовики уже «перешли на сторону народа). Кто-то тихо занимается саботажем, кто-то передает мятежникам конфиденциальную информацию, кто-то наоборот дезинформирует власть. Обычно этого оказывается достаточно, чтобы посеять неуверенность (постепенно переходящую в панику) на всех этажах системы, сделать ее реакции хаотичными, неуправляемыми и, в конечном итоге, полностью парализовать возможность государства к централизованному, осмысленному сопротивлению мятежу.

Опять-таки, в сегодняшней России такие технологии не работают не потому, что исполнители что-то делают неправильно, а потому, что целевые группы опасаются победы оппозиции корпоративно. То есть, отдельные личности вполне могут симпатизировать оппозиции, но они не посмеют выступить, а выступив, будут немедленно нейтрализованы своими же товарищами, поскольку корпорации тех же силовиков и бюрократов слишком хорошо помнят, как они были унижены в 90-е, а цивилизовавшийся бизнес боится возвращения беспредела тех же 90-х. Людям есть, что терять. Процветавшие же в те же 90-е отдельные топ-журналисты нескольких корпораций не делают погоду даже в своем цеху. Тем более, они не могут быть эффективными без поддержки иных целевых групп. Такая «пропаганда» не выйдет за пределы редакционной курилки, а мелкий саботаж одиночек, которые на полчаса важную новость в ленте задержат, государство даже не заметит.

Последний серьезный массив технологий – дискредитация выборов. О том, что ЦИК несправедлив и угнетает маленьких, традиционно говорят практически все кандидаты. Все они традиционно обвиняют власть в использовании административного ресурса. Но под прикрытием избирательной кампании Грудинина возникло чисто майданное ноу-хау. Причем я не думаю, что сам Грудинин вообще знает о том, что такая технология используется. Не уверен и в том, что ее использование санкционировал его штаб и уже тем более не стал бы грешить на КПРФ. Именно поэтому я и написал не «в избирательной кампании Грудинина», а «под прикрытием избирательной кампании Грудинина».
Дело в том, что самому кандидату от КПРФ эта технология ничего не дает. Она не способна значительно увеличить поддержку на выборах. Она не обеспечивает политическую перспективу кандидату или партии после выборов.

Речь идет о том, что явно централизованно ряд блогеров (причем не обязательно левого толка) стали ставить у себя на страницах голосования с вопросом: кого вы поддержите на ближайших выборах. О централизации процесса позволяет судить предварительный отбор блогеров. Он был осуествлен таким образом, чтобы аудитория блогов была оппозиционна действующей власти с лево-патриотических позиций (ни одного либерального оппозиционера, например, среди них не оказалось, хотя среди известных блогеров их множество). То есть, было понятно, что целевая аудитория блогера поддержит кандидата от левых и проголосует против представителя власти. В результате голосования в этих блогах (на специальной подборке) дают Грудинину убедительный перевес над Путиным. Для усиления эффекта в интернете были созданы специальные сайты, аккумулировавшие сторонников Грудинина, где через некоторое время (когда они собирали по полмиллиона-миллиону регулярных посетителей) также ставилось голосование с предсказуемым результатом.

Такая технология обычно используется для придания правдоподобности сообщениям о «фальсификации выборов», которые являются спусковым крючком для большинства майданов. Если отрыв кандидата от власти от кандидата от оппозиции слишком велик, чтобы даже «скорректированные» экзитполы могли показать победу последнего, делается подобный элементарный вброс псевдокорректной информации. Если я заведу страницу, на которой полгода-год буду аккумулировать только сторонников версии захвата Земли рептилоидами, то, предложив ауитории голосование, в результате получу 90% за рептилоида.

Но эта технология не действует в отрыве от других технологий. Если майдан невозможен, то и смысла создавать ему предпосылки нет. А она используется.

Эта ситуация не уникальна. Майданные технологии используются на выборах на постсоветском пространстве, да и во многих других государствах мира практически постоянно (в большинстве случае имея в виду не непосредственную подготовку майдана, а создание предпосылок на будущее). И запускаются они именно нашим единственным геополитическим противником, страной, которая до сих пор мечтает даже не вернуть Россию в 90-е, а вбомбить в каменный век.

Казалось бы, бессмысленная растрата ресурсов. Но нет. Стоит такой «майдан без майдана» совсем недорого – нет необходимости даже увеличивать текущие расходы посольства, резидентур и легализованных «общественных организаций», главное – вовремя и правильно поставить задачу. Результат же есть, он просто отложенный – растянутый во времени.

Государства не мыслят категориями сегодняшнего дня. Если с нынешними выборами, с нынешней властью и с курсом России на ближайшие несколько лет все понятно, то думать надо о том, что будет через 6-12 лет.

На этих выборах несколько миллионов человек проголосует за разных оппозиционных кандидатов. На фоне России – исчезающе малая величина, на деле же очень серьезный ресурс, если его правильно мотивировать.
Через 6, а тем более через 12 лет эти люди могут голосовать совсем по иному. Задача – законсервировать их отчуждение от власти, обеспечить их готовность поддержать любого оппозиционного кандидата и на весь межвыборный цикл сделать из них бесплатных убежденных агитаторов оппозиции. Для этого их надо всего лишь убедить в том, что их кандидат победил, но власть «украла победу», «сфальсифицировала выборы», а «народ не поднялся» потому, что «был не готов» или «лидеры предали».

Шесть, а если понадобится и двенадцать лет миллионы людей (в парикмахерских, такси, на кухнях, на рабочих местах, в блогах, а у кого получится в СМИ) будут убежденно и эмоционально агитировать против «преступного режима». Через двенадцать лет, поколение в зрелом возрасте заставшее ужас 90-х в значительной степени уйдет из активной политической жизни. Ему на смену придет новое поколение, воспринимающее российское благополучие, как данность, как воспринимали советские люди позитивные стороны СССР.

Проблемы есть всегда и в любом обществе. Если гиперболизировать проблемы и минимизировать достижения, если убедить значительную часть общества в нечестности власти, то имеющийся сегодня монолит, позволяющий России с минимальной затратой ресурсов проводить максимально эффективную внешнюю политику, рассыплется – растает на глазах, как Снегурочка над костром. Большую часть ресурсов власть будет вынуждена перенаправить на сохранение внутренней стабильности. Сокращение внешнеполитической активности, ослабит не только военно-политические, но и торгово-экономические позиции, что вызовет дальнейшее сокращение ресурсной базы. Проблемы начнут нарастать как снежный ком, как это было с СССР. В результате никакого майдана может и не понадобиться, а будет нужен – почва окажется унавожена.

Я, кстати, ее случайно делаю акцент именно на эмоциональной убежденности агитаторов. Средний человек плохо разбирается в хитросплетениях политики и не способен просчитывать последствия той или иной политической программы. Зато средний человек прекрасно чувствует эмоционально состояние собеседника и отличает правду от лжи на подсознательном уровне. На этом построен эффект ток-шоу, где все кричат, ничего не понять, но зритель всегда получает необходимые эмоциональный заряд и политическую установку.

Таким образом, можем констатировать, что майданные технологии, проявляющиеся в кампаниях оппозиционных кандидатов, не являются чем-то случайным и вряд ли являются собственными наработками штабов. Скорее всего, это наложенная на российские выборы, но ориентированная на будущее, технология той части американского истеблишмента, которая планирует продолжать борьбу с Россией любой ценой, в том числе и за пределами собственной жизни. Это попытка запустить процессы, которые могут дать всходы через десять-пятнадцать-двадцать лет.

cont.ws

Мнение автора статьи может не совпадать с мнением редакции