Как закалялась «Кузькина мать»

65 лет назад, 12 августа 1953 года, Советский Союз испытал первый отечественный и первый в мире боевой, то есть готовый к оперативному развертыванию на носителях, термоядерный заряд РДС-6с.

Буковку «с» после цифрового индекса иногда расшифровывают как «сахаровская» – ведь Сахаров в широком общественном мнении считается отцом советской водородной бомбы. Притом что к моменту ее появления на свет он был блистательно молод. Сам Андрей Дмитриевич, отвечая впоследствии на вопросы об «отцовстве», неизменно подчёркивал, что создание советского термоядерного оружия – результат усилий целой группы ученых. Так и есть: в научно-интеллектуальном и инженерном процессе было задействовано много славных имен. Игорь Тамм, Юлий Харитон, Яков Зельдович, Виталий Гинзбург, Евгений Забабахин и многие другие. Тем не менее, «главнокомандующий» советскими ядерными проектами Игорь Курчатов заявил на собрании в АН СССР по случаю получения в 1953 году 32-летним Сахаровым звания академика: «Этот человек сделал для обороны нашей Родины больше, чем мы все».

Высшее ученое звание Сахарову было присвоено как раз после испытания советской водородной бомбы. Он также получил от правительства личный автомобиль, дачу и возможность (скорее, впрочем, обязанность) пользоваться спецсвязью. Академику назначили один из самых высоких в стране окладов. С той поры в лицо его было положено знать только ограниченному кругу ученых, партийно-правительственных чиновников и чекистов, хотя в вышедшем в середине 1950-х Большом энциклопедическом словаре статью о Сахарове всё же поместили. Но, само собой, без портрета и упоминания об оборонных заслугах. Это уже позже мир узнал о Сахарове как о головной боли Пятого управления КГБ.

Американский термос

С чисто физической точки зрения то, что произошло 12 августа 1953 года на Семипалатинском полигоне, вовсе не было первым в мире термоядерным взрывом. Пионерами оружейного синтеза тяжелых изотопов водорода стали все-таки американцы. В 1951-м они взорвали заряды George и Item, в которых применялись дейтерий и тритий, но лишь как средство усиления основного уранового заряда. А 1 ноября 1952-го Штаты испытали на атолле Эниветок монструозное, массой 80 т и размером с двухэтажный особняк, термоядерное взрывное устройство Ivy Mike на основе жидкого дейтерия, плутония и урана. Энерговыделение составило 10,4 мегатонны тротилового эквивалента, при этом 23% пришлось на долю синтеза ядер дейтерия, а 77% обеспечило деление вылетевшими при синтезе нейтронами ядер природного урана-238, из которого был изготовлен корпус устройства. Разумеется, оружием этот гигантский криогенный термос не являлся. Ведь его было попросту невозможно запихнуть ни в какой боевой носитель.

Испытание Ivy Mike очень встревожило советское руководство – первоначально о том, что это еще не бомба, оно не знало. В СССР уже начались собственные изыскания в области термоядерного оружия, и административный шеф атомного проекта Лаврентий Берия требовал от Курчатова их максимально форсировать. Однако сведения об американском водородном заряде, полученные в своё время советской разведкой от британского ученого Клауса Фукса, при всей их важности не могли быть использованы для создания реального термоядерного оружия.

Первенство же СССР как раз и состояло в том, что нашим ученым во главе с Сахаровым удалось создать и сразу испытать первый в истории действительно боевой компактный термоядерный заряд РДС-6с на основе дейтерида лития-6 как твёрдого горючего для реакции синтеза дейтерия и трития. Литий-6 при бомбардировке нейтронами образует второй компонент, необходимый для осуществления термоядерной реакции – тритий. Правда, для гарантированного обеспечения требуемой мощности заряда РДС-6с вместе с дейтеридом лития в него было изначально введено некоторое количество трития.

При взрыве РДС-6с 12 августа 1953 года была зафиксирована мощность в 400 килотонн – в 10 раз больше, чем у тогдашних советских ядерных боеприпасов, основанных на цепной реакции деления.

Так что исторический приоритет в создании водородного оружия – у Советского Союза. Свой термоядерный заряд на основе дейтерида лития американцы испытали лишь через семь месяцев после убедительного дебюта РДС-6с, то есть они вынуждены были догонять СССР в этой области. Собственную первую боевую водородную бомбу Mark-14 мощностью 7 Мт  (которой вооружался огромный реактивно-поршневой стратегический бомбардировщик B-36) США, очень торопясь, выпустили в количестве всего пяти штук, и от них ввиду проблем с ядерной безопасностью пришлось быстро избавиться. Кстати, B-36 представлял собой не слишком трудную добычу для советских околозвуковых истребителей МиГ-15, МиГ-17, Як-25 и, тем более, сверхзвуковых МиГ-19.

Нужно, однако, упомянуть, что применение в РДС-6с трития ограничивало срок оперативной готовности наших бомб полугодом, после чего их надо было переснаряжать.

“Применение в РДС-6с трития ограничивало срок оперативной готовности наших бомб полугодом, после чего их надо было переснаряжать”

Слойка с термоядом

Заряд РДС-6с был размещён в первой отечественной водородной авиабомбе, поступившей на вооружение тяжелых бомбардировщиков – турбовинтовых Ту-95, турбореактивных М-4 и средних турбореактивных Ту-16.

Аббревиатура «РДС», придуманная для всех советских ядерных боеприпасов того времени ещё при создании первой советской атомной бомбы (заряд РДС-1), расшифровывалась для запутывания иностранных разведок совершенно абсурдно – «реактивный двигатель Сталина» (по другим сведениям, менее патетически, но столь же бессмысленно – «реактивный двигатель специальный»). Любопытно, что в США испытанным советским ядерным и термоядерным зарядам с подачи ЦРУ присваивалось наименование «Джо» («Джозеф», Иосиф – опять-таки Сталин!) с соответствующим порядковым номером. Водородный заряд РДС-6c значился как «Джо-4».  Однако советские ученые придумали для «РДС» собственную расшифровку – «Россия делает сама»: мол, как ни гордятся наследники «железного Феликса» тем, что они похитили у американцев ядерные секреты, а закваска у нашего ядерного оружия всё равно не американская, а  русская. Разумеется, добытая разведкой информация мало чего стоила бы, не будь в СССР собственной школы блестящих научных кадров в области ядерной физики и смежных дисциплин. Хотя, разумеется, передача советским ученым американских секретов существенно убыстрила решение ряда опытно-конструкторских задач.

А буковка «с» в аббревиатуре РДС-6с означало «слоёная» (или «слойка») – Сахаров предложил схему заряда, при которой термоядерное горючее чередовалось с ураном-238. Такая схема, обеспечивающая выравнивание давлений в «термояде» и уране при их ионизации в результате взрыва ядерного «запала», гарантировала устойчивость и высокую скорость реакции.

В 1955 году СССР испытал усовершенствованные образцы боевых водородных бомб. 6 ноября – 250-килотонной РДС-27, где как термоядерное горючее использовался только дейтерид лития, а 22 ноября бомбардировщик Ту-16 сбросил особо мощную экспериментальную авиабомбу с принципиально новым зарядом РДС-37. Он был так называемого двухстадийного (двухступенчатого) типа на принципе радиационной имплозии (обжатия) ядерного и термоядерного материала, заключенного в отдельный «слоеный», как в РДС-6с, «вторичный» модуль. Радиационное обжатие обеспечивалось тепловым рентгеновским излучением при взрыве «первичного» ядерного модуля. Корпус заряда был изготовлен из природного урана-238, а «исходный» тритий в заряде уже не использовался. В этой бомбе энерговыделение в результате реакции синтеза дейтерия-трития и деления ядер урана-238 суммировалось. Итого вышло 1,6 мегатонны тротилового эквивалента при расчётном три мегатонны. Ограничение на испытаниях ввели по соображениям безопасности.

Конструкцию заряда РДС-37 заложили в основу последующих отечественных термоядерных боеприпасов. Его установка на первую отечественную межконтинентальную баллистическую ракету Р-7 конструкции Сергея Королёва ознаменовала конец трансокеанской неуязвимости США.

Так был открыт путь к созданию термоядерных боеприпасов сверхбольшой мощности – в том числе к знаменитой демонстрационной «Кузькиной матери», которой эксцентричный Никита Хрущёв пугал «империалистов». 100-мегатонная термоядерная «Кузькина мать» (она же «Иван» и «Царь-бомба») была испытана только на половину своей мощности 30 октября 1961 года на Новой Земле («Кузькина земля», «ВПК» №36, 2017). «Изделие 602» весом 26,5 тонны сбросили со специально подготовленного для его доставки бомбардировщика Ту-95В (бомба не помещалась в фюзеляже и висела под брюхом самолета). Взрыв мощностью 58 мегатонн удостоился занесения в книгу рекордов Гиннесса. Следует отметить, что наиболее мощные американские термоядерные боеприпасы – авиабомбы Mark-17 и Mark-24, которые принимали на борт упомянутые выше B-36 – имели мощность 15 Мт. И доставить их к цели они имели шансов не более, чем существовавший в единственном экземпляре Ту-95В – «Кузькину мать».

Чуприн Константин