Станислав Смагин: С Рима отдачи нет

Уже не первое столетие в отношениях России со странами Запада одним из главных вопросов, задач и проблем является использование одних членов общезападного лагеря против других. На пиках нашего могущества и дипломатической гениальности сделать это удавалось. В остальное время либо Запад радостно объединялся против нас, либо мы участвовали в его внутренних распрях, но скорее в качестве объекта, чем субъекта, не мы использовали одних против других, а они нас. Попытки же сломать плохую игру и поменять объектность и субъектность приводили к активному недовольству «западных партнеров», принимавшихся сталкивать Россию во внутреннюю катастрофу, как это было в Первую мировую.

Кто кого больше использовал во Второй мировой, можно дискутировать долго. «Партнеры» почти до последнего момента прятались за нашей спиной, полновесно вступив дело лишь тогда, когда появилась реальная вероятность самостоятельного освобождения всей Европы силами советской армии. Но и военно-геополитические дивиденды мы за свои жертвы получили весомые. Последующие без малого полвека были временем, когда нам пусть и далеко не на полную катушку, но удавалось использовать противоречия между странами Запада, а также политическими силами внутри самих этих стран. Вершиной, пожалуй, можно считать долговременную де-факто нейтрализацию Франции как члена НАТО и американоцентричного западного сообщества.

А в раннеперестроечные годы участники этого сообщества и вовсе предлагали нам союзы, причем друг против друга. Так, в 1988 году Горбачев рассказывал на заседании Политбюро о своих переговорах с французским президентом Миттераном: «Он приехал в Москву с желанием вывести отношения с нами на уровень нового мышления. Он поддержал нас по вопросу СОИ, особенно по обычным вооружениям в Европе и вообще по европейскому процессу. Употребляет термин «общеевропейский дом». Вернувшись домой, одно за другим делает заявления в поддержку перестройки. Он сильно привязан к европейскому процессу. Миттеран согласен, что США не нравится, что мы стимулируем европейский процесс. Он видит, что американцы пытаются сыпать нам в Восточной Европе. Энергично выступает за научно-техническое сотрудничество с нами. В общем, такой у него лозунг: «Давайте вместе (Франция и СССР) объединять Европу». Тут чувствуется и его зуб на США». А буквально через месяц Горбачев поведал на Политбюро уже о своей беседе с Киссинджером: «Киссинджер говорил об идее кондоминиума СССР-США над Европой. Намекал на то, что Япония, Германия, Южная Корея поднимаются и давайте с вами (с СССР) договоримся так, чтобы «европейцы не баловались»». Еще в конце 1989 года Миттеран и Тэтчер предлагали Горбачеву смычку против страшившего их своими последствиями объединения Германии. Далее же лидер, променявший свою страну на возможность «тусоваться красиво», в качестве равноценного собеседника и потенциального союзника был уже никому не интересен. Как, впрочем, и сама страна.

Сейчас ситуация еще хуже. Запад бурлит и раскалывается внутри себя по множеству линий. Сто одно противоречие разделяет Европу и США, глобалистов и условных националистов. Но в отношении России их противоречия минимальны. Они выражают нам свое неприятие либо солидарно, либо каждый на свой салтык.

Взять, например, Италию. Воевала она против нас несколько раз: в 1812 году — будучи вассалами Наполеона в составе его армии вторжения, не имея другого выхода; в Крымскую войну, еще как Сардиния, без претензий, собственно, к России и исключительно для получения благосклонности и протекции Англии и Франции в деле национального объединения; во Вторую мировую — первыми из союзников Германии перейдя в антигитлеровскую коалицию и на Восточном фронте запомнившись больше боевой неумелостью и бытовой нелепостью, чем какой-то особой жестокостью. В остальное же время русско-итальянские отношения были довольно хорошими, в послевоенный советский период это и вовсе был наш главный партнер среди капстран после Франции: снимали прекрасные совместные фильмы, осуществили эпохальный проект Fiat-«Жигули». После 1991 года тоже можно вспомнить много интересного и хорошего, достаточно вспомнить теплую дружбу Путина и Берлускони.

Все эти факты вроде дают основания предполагать, что в жестком западном антироссийском консенсусе, вызванном крымско-украинско-донбасским вопросом, Италия теоретически одно из самых слабых звеньев. В последнее время появились веские основания для актуализации данной гипотезы. «Лига Севера» и персонально ее лидер Маттео Сальвини, идя к успеху на парламентских выборах-2018, призывали к отмене санкций против нашей страны. Затем, уже в ранге вице-премьера и главы МВД, Сальвини назвал возвращение Крыма абсолютно законным, а киевский майдан «проплаченной революцией». Шуму было много. А реального выхлопа? Итальянский МИД немедленно уточнил, что диспозиция «Крым и Рим» была, есть и будет оставаться неизменной. Что ж, удобно. У других мифических потомков Римской империи, молдаван, тоже есть специально обученный Додон, рассыпающийся в комплиментах России, даже подписывающий от своего лица какие-то бумаги о сотрудничестве и интеграции, — и облеченные реальной властью парламент и правительство, все сказанное и подписанное немедленно дезавуирующие с издевательскими комментариями (почти как в балабановском «Брате» — «а помнишь, брат, я Крым российским признал, а ты смеялся надо мной»).

А на днях в СМИ появилась информация о массовых арестах и преследованиях итальянских добровольцев, воевавших за Новороссию, по обвинению в «наемничестве и незаконном участии в боевых действиях». Среди объявленных в розыск — Габриэль Каругати, сын Сильваны Марин; это бывшая руководительница регионального отделения партии «Лига», входящей в правящую коалицию. Что интересно — до «пророссийского правительства» на Апеннинах таких репрессивных кампаний не было.

Много надежд было на греков — православный народ, стародавние братья. Опять же, премьер Ципрас, пусть совершенно не православный, а напротив, атеист, всерьез вознамерился порвать с ЕС и выйти из зоны евро, чем вызвал неподдельный восторг у отечественных эллинофилов и еврофобов. В итоге никто никуда не вышел, а на днях нескольких наших дипломатов и вовсе выслали из Афин. Очень понравился один из пунктов официально озвученных греческих претензий к России: «Россия на данный момент показывает, что, похоже, не может понять позиции принципов внешней политики Греции. С тех пор, как она сражалась в качестве партнера в оружии Турции и предоставляла ей ряд средств безопасности, она неуклонно отходила от позиций, отвечающих уровню дружбы и сотрудничества, который характеризовал отношения между Грецией и Россией в течение 190 лет». Одна страна НАТО обижается на Россию из-за сотрудничества с другой страной НАТО! Это лишний раз показывает, что даже внутренние ссоры коллективного Запада и входящих в его орбиту стран в итоге оборачиваются против России.

Впрочем, надо признать, у греков могут быть реальные поводы для недовольства Россией. Бывший президент Франции Ф.Олланд в вышедшей пару лет назад книге рассказал: в 2015 году Российская Федерация оповестила Париж о полученном запросе Ципраса на российскую помощь и поддержку в деле греческого выхода из ЕС. Причем сделала это с резюме «мы не хотим развала единой Европы». Это лишний раз показывает парадоксальную раздвоенность сознания российского политического класса, который, с одной стороны, хочет сыграть в свою пользу на внутризападных противоречиях, а с другой — в силу глубоко укорененного внутреннего ментального западничества страшится этих противоречий. Можно вспомнить, как в 2016 году высокопоставленные российские деятели с видимым огорчением комментировали Brexit.

Данный фактор тоже отнюдь не способствует нашим дипломатическим успехам в деле фрагментирования и ослабления антироссийского консенсуса. Но и без него приходится признать: при нынешнем мироустройстве у нас настоящих союзников и даже надежных попутчиков в западной христианской и постхристианской ойкумене быть практически не может. Им просто не дадут вырасти, как и пророссийским политическим силам внутри Украины, причем без особого различия в методах недопущения. В предыдущий раз союзный европейский блок и возможность влияния на остальной Запад мы сумели получить только в результате Второй мировой войны. Хотелось бы, конечно, взять новую планку без Третьей, но получится ли?

Станислав Смагин, главный редактор ИА «Новороссия»