Станислав Смагин: Париж стоит газа

Парижская встреча лидеров Германии, России, Украины и Франции в «нормандском формате» стала одним из главных событий завершающего отрезка года в европейской дипломатии, а для России и Украины – и вовсе ключевым. Все эпизоды информационной, политтехнологической и военно-политической подготовки к саммиту, длившейся несколько месяцев, от визита Зеленского к своим башибузукам на донбасскую передовую до принятия парламентом ДНР закона о государственной границе, согласно которому в пределы республики включена и временно оккупированная украинцами ее часть, сложно даже перечислить, не то что аналитически сложить в одну картину. Но вот затянувшаяся прелюдия закончилась, и встреча таки произошла. Гости съехались на берега Сены к душке Макрону.

Впрочем, один гость физически не присутствовал, но его присутствие чуткие люди могли уловить, как если бы речь шла о бестелесном духе (а добром или злом – это уж от восприятия конкретного человека зависит). Речь об американском президенте Трампе. США, главный на текущий момент куратор «проекта Украина», в «нормандский формат» не включены, но подразумевается, что они где-то рядом и от них многое зависит.

Надо сказать, весной и в начале лета вроде как оформился некий очень хрупкий и ситуативный альянс России и Европы (в первую очередь «старой», типа тех же Франции и Германии) против Украины и США. Об этом мы писали не раз. Европа была несколько шокирована бесцеремонным нахрапом американцев в деле проникновения на ее газовый рынок и, казалось, готова вместе с Москвой надавить на Киев, чтобы обеспечить выгодные обеим сторонам транзитные формулы, а заодно, пакетом, и перезапустить урегулирование в Донбассе. Кроме того, у Москвы и европейцев наблюдалось сходство позиций по отношению к Ирану, где есть много точек их деловых и геополитических интересов, находящихся под угрозой из-за американского давления на Тегеран.

Но мы сразу говорили, что российско-европейская смычка, столь желанная для многих отечественных пропагандистов и аналитиков, долгой быть не может – у Старого и Нового Света, при всех их разногласиях, куда больше оснований и предпосылок для взаимодействия. Так и вышло. В картине очень скоро появились новые нюансы, хотя, вероятно, они были запланированы заранее. Оказалось, «старая Европа» совсем не против американского сжиженного газа, вопрос лишь в условиях. Впрочем, против разнообразных «Северных потоков» она тоже ничего особо не имеет. Но и украинское направление транзита она хотела бы сохранить – просто ради максимальной диверсификации поставок и создания максимального предложения на своем рынке, когда можно умело и выгодно вести дела с предлагающими. Выяснилось, что о сохранении украинского транзита «старосветские помещики» готовы говорить отнюдь не с позиции кооперации с Россией. Впрочем, и не с позиции помощи Киеву, хотя именно о договорных уступках в его пользу начала идти речь. Самое главное – интересы самой Европы.

В результате нельзя сказать, что к началу декабря Россия и Европа побили тарелки – можно подумать, предыдущие почти шесть лет они были целыми. Уместно сказать, что в публичном пространстве установилось некоторое состояние «ни войны, ни мира», дополнительно омрачаемое инцидентами типа убийства бывшего чеченского боевика в Берлине. Впрочем, примерно такие же отношения у европейцев сейчас с администрацией Трампа. Поэтому Макрон и Меркель в Париже при обсуждении донбасского вопроса решили сыграть роль «честного маклера». Напомним, дальний предшественник фрау Ангелы, «железный канцлер» Отто фон Бисмарк именно так охарактеризовал свою модель поведения на Берлинском мирном конгрессе 1878 года, который должен был подвести итоги русско-турецкой войны. Дескать, никакой помощи ни одной из сторон, только честное посредничество и модерирование. В результате, правда, основной проигравшей оказалась именно Россия, на поле боя одержавшая победу и подошедшая к стенам Константинополя, но убоявшаяся идти дальше, дабы не разгневать уважаемых западных партнеров (аналогии налицо).

Вот и сейчас «честное маклерство» отдавало некоторым лукавством, ведь в газовом вопросе, тесно увязанном с донбасским, интерес Европы как раз есть, а значит, есть и субъект, которому европейцы намеревались «подсуживать», то есть себе, а уже опосредованно – Украине. К тому же из-за европейского плеча выглядывала физиономия отсутствовавшего Трампа – даже сейчас, при определенном конфликте с ним и потере большинства сфер влияния на Украине, полностью евроатлантическая солидарность  не раскололась и диаметрально позиции по украинско-донбасскому вопросу не разошлись (хотя отчасти – да, разошлись). Поэтому Меркель с Макроном, больше зная Путина (особенно фрау – почти полтора десятка лет!) и лучше его понимая (понимание – вовсе не синоним любви), опекали и морально поддерживали в ходе саммита Зеленского, хотя он больше заокеанское дитя, чем их собственное.

В результате по газовому вопросу результатом встречи, судя по всему, станет временный компромиссный договор о транзите, который в равной степени устроит и не устроит всех, однако в первую очередь успокоит Европу. Ей в конкретный момент времени пока не до комфортного наполнения рынка голубым топливом из самых разных труб, не замерзнуть бы для начала зимой.

По Донбассу были достигнуты договоренности о разведении войск на нескольких участках и об обмене пленными, а также о новой встрече через четыре месяца. То есть, если не брать важные, но все же частности, основной итог, как справедливо подметили, договоренность и дальше договариваться. Показательной в этом плане стала итоговая пресс-конференция. Меркель и Макрон излучали свет «честного маклерства», а фрау канцлер еще и сказала, мол, Минские соглашения как базис урегулирования незыблемы, но они должны быть гибкими – понимайте как знаете. В.В.Путин, в свою очередь, заявил о необходимости реализации «формулы Штайнмайера», предусматривающей первичность местных выборов в Донбассе по отношению к передаче границы Украине, и подчеркнул: «Есть вещи, которые прописаны прямо, и с ними сложно спорить». Но сложно спорить – не значит невозможно, и такое окно для трактовок, зная нездоровую гибкость отечественной дипломатии, настораживает.

Зеленский же впервые, кажется, столь явно на международной арене предъявил образ, благодаря которому стал президентом, а именно гремучую смесь «ястреба» и клоуна. Он по делу и без дела называл Донбасс «оккупированным» (хотя если он частично и оккупирован, то со стороны Украины), заодно вспомнил в связке Крым, тоже «оккупированный», заявил о невозможности федерализации Украины и сообщил о непреодолимой разнице подходов к Минским соглашениям, имеющейся у него с Путиным. Его, Зеленского, устроит вариант «утром граница, вечером – все остальное, может быть, если захотим». А что там на бумаге написано – так-то без разницы. В общем, было сделано все, чтобы утешить и успокоить украинских радикалов. Кажется, сработало, и даже потерявший человеческий облик Айдер Муждабаев удовлетворенно написал на Фейсбуке, мол, капитуляции не будет.

Но если до поры до времени ястребиная клоунада Зеленского с политтехнологической точки зрения и точки зрения его личных целей смотрелась удовлетворительно, то после заключительного вопроса российской журналистки «согласен ли Киев на прямые переговоры с представителями Донбасса?» Владимира Александровича в буквальном смысле слова порвало. Он сообщил, что и так каждый день общается с некими своими знакомыми, бежавшими от войны в Киев, а вообще в украинской части Донбасса все хорошо, и неплохо бы зачем-то не к ночи помянутому тезке Зеленского В.Р.Соловьеву приехать и в этом лично убедиться. Понятно, что умение уходить от неудобных вопросов весьма почтенное, и г-н Зеленский не единственный из сидевших в тот момент за столом, кто им владеет в совершенстве. Но все ж и мера какая-то должна быть.

В общем, получилась некая четырехсторонняя ничья и каждый из четырех участвовавших лидеров имеет право говорить, что если и не победил, то как минимум не отступил с занятых плацдармов. Они это и делают. Так, российский президент уже на следующий день подтвердил, что для России неприемлема передача границы Украине раньше политического урегулирования в Донбассе. Правда, сделал он это, прибегнув к очень сомнительной аналогии, кажется, рассчитанной на западного слушателя и читателя: «Украинская сторона всё время ставит вопрос — дайте нам возможность закрыть границу войсками. Ну я представляю, что дальше начнётся. Сребреница будет! Вот и всё». Между тем, «резня сербами босняков в Сребренице» — это известный западный антисербский миф, на признание которого «геноцидом» Россия, кстати, наложила вето в ООН четыре года назад.

Допускаю, что жителям Донбасса эти нюансы не так важны по сравнению с мыслью, что геноцид не должен и не может быть допущен. И все-таки одной этой мысли мало. Да, ситуация ужасного конца, который лучше, чем ужас без конца, леденящая душу, но многим донбассцам уже кажущаяся допустимым выходом из ситуации, пока откладывается.  Откладывается и вообще впихивание в состав Украины. Но и признание Россией де-юре, не говоря уже о воссоединении с ней, тем более находится за бесконечно далеким горизонтом.

А что пока? Непризнанная никем, но хотя бы стабильная независимость в рамках «замороженного» конфликта, как в Приднестровье и Карабахе? Но в Карабахе и Приднестровье конфликт действительно заморожен. Там годами в мирном процессе может не быть никаких подвижек и значимых событий уровня нынешней встречи. И уж тем более там не намечают никаких юридически совместных выборов через год, пусть бы даже в итоге эти выборы переносились еще на год, а затем еще и еще. Вся эта пусть и отодвигаемая, но обозначенная определенность пугает и угнетает (а кого-то в Донбассе, увы, угнетает как раз то, что ее отодвигают, и с каждым годом лишений, нищеты и российских заявлений «Донбассу никто ничего не обещал» таких людей будет все больше).

Что делать? Только верить. Хотя и верить все сложнее.