Путин попросил помощи у народа: Воры за откаты работать на армию не должны. При Шойгу такого не было

Автор канала "Хроника оператора БПЛА" с болью пишет, что польза от "народного ВПК" была очевидна для многих близких к Минобороны людей ещё задолго до визита Путина:

А я скажу, люди на передовой – военнослужащие и военкоры – прекрасно знают, что толк от "гаражных" мастеров есть.

Умельцы, как правило, делают военную технику для конкретных подразделений, сражающихся на передовой. Там солдаты сразу испытывают опытные образцы, после чего направляют их на крупные производства.

^{Фото: Пресс-служба Кремля/kremlin.ru}

Иными словами, "народный ВПК" – это лаборатория для испытания нового вооружения и средств защиты. Но чиновники игнорировали это явление. Коррупция? Запросто…

Путин своим визитом на выставку наглядно показал, что власть просит помощи у народа. При Шойгу такого не было. Народ рад помочь, но на его пути часто стоят чиновники.

Технологии есть, мешают жулики

Когда производством занимается госмашина, заключая контракты с корпорациями, то высок риск, что вмешаются воры. Как итог: заказ делать будут плохо, но жулики во власти закроют на это глаза за… откат. 

Это подтверждают массовые задержания в Минобороны после ухода Шойгу. А когда дроны будет делать народ и сам их повезет на фронт, то гарантия качества повышается, так как бойцы лично за это с них спросят. Шойгу их к себе на встречу не звал.

Военный обозреватель Царьграда Вадим Егоров опубликовал интервью гендиректора Центра комплексных беспилотных решений Дмитрия Кузякина, который подробно рассказал о проблеме игнорирования готовых решений со стороны Минобороны: 

У нас есть технология, позволяющая сбивать вражеские беспилотники при их непосредственном обнаружении. И на наше решение нет спроса. В армии же у нас пока предпочитают ставить зенитные установки, как во Вторую мировую.

Вопрос о вооружениях 

Проблема с отсутствием технологий в нашей армии связана не с дронами, и она не в нехватке денег, а в мышлении. Военный обозреватель Влад Шлепченко констатирует видимые различия между русской армией и вражеской: 

Противник начал войну, имея связку: разведывательный коптер — цифровая шифрованная связь — артиллерия, танк или отделение пехоты. Весь первый год мы догоняли врага на этом пути и в конце концов подтянули наши войска (и то не все) до уровня. 

Но уже с конца 2022 года враг начал массово применять FPV-дроны, которые быстро превратились в бич нашей техники и пехоты. 

Мы ответили противодроновыми ружьями, нарастили усилия по производству собственных дронов, после полугода препирательств и обсуждений решили отправлять в войска дробовики.

^{Фото: Пресс-служба Кремля/kremlin.ru}

Однако враг и здесь успел шагнуть вперёд, обогнав наши противодроновые приготовления на голову: 

Противник тесно увязал агродроны с терминалами спутниковой связи "Старлинк" и FPV-дронами. На насыщение наших войск средствами радиоэлектронного подавления отреагировал маневрированием по частотам.

Это привело к тому, что Киев смог ослабить нашу оборону на Курщине, что и стало причиной прорыва:

Противник согласовал работу своей широкополосной РЭБ с беспилотниками, которым оставили узкие "щели" в сплошном поле помех, перекрывшем нашим связь и управление дронами. 

Враг вновь не стоит на месте: прямо сейчас создают целый пул стреляющих дронов, часть из которых предназначена для перехвата наших БПЛА, а часть — для штурмовки позиций.

Шлепченко полагает, что изменить данную тенденцию можно только путём тотального реформирования госаппарата. Важные вопросы должны приниматься не на уровне Москвы и "больших кабинетов", а на поле боя оперативно.

У нас есть огромное количество изобретений, которые ничем не уступают наработкам врага. Но внедряться они начинают только после того, как наши войска хапнут горя. Притом в таком масштабе, что начальство признает это важной проблемой. Противник же постоянно гонит на фронт новые средства уничтожения, 

— сетует Шлепченко. 

Пока "гаражные мастера" и даже целые экспертные центры разрабатывают способы обезоружить врага, "люди из высоких кабинетов" работают технологиями Великой Отечественной войны. А платим мы за это жизнями.