«Исламский неоимпериализм» и внешнеполитические ориентиры Турции и Ирана в свете ближневосточного кризиса (часть II)

ИА «Новороссия» предлагает читателям второй материал нашего «ближневосточного» цикла, уже вызвавшего заметный интерес экспертов и вообще людей, так или иначе связанных с данной темой. Новую статью можно было бы назвать примерно так – «Курдский вопрос в приближении: что, зачем и почему».

В части первой нашего анализа ситуации на Ближнем Востоке мы коснулись вопроса об империалистической сущности внешней политики Турции и Ирана на Ближнем Востоке в ее курдском измерении; показали, насколько опасен «исламский неоимпериализм» для народов, населяющих регион, и прогрессивных политических движений в принципе.

Предложенный вниманию читателя текст акцентирует внимание на структуре курдского народно-освободительного движения, а также вопросе о том, почему предлагаемая курдскими лидерами контрмодель вызывает неприятие у региональных игроков на ближневосточной площадке, и насколько сами эти игроки вписаны в капиталистическую Мир-систему?

Мы не сделаем открытия, сказав, что и научных материалов, и публицистики по курдской проблематике в наше время в избытке. Так, достаточно подробно исследована история курдского народно-освободительного движения и его идеология. Не будем углубляться в эти детали. И все же, редкий специалист, за исключением реальных инсайдеров процесса, сегодня понимает механизмы функционирования Рабочей партии Курдистана (РПК) и всего спектра аффилированных с ней структур. А ведь именно в этом и кроется корень всех опасений «неоимпериалистических» правительств Турции и Ирана, которые, видят угрозу, прежде всего, в самой методологии РПК.

Для официальной Анкары в наши дни РПК стало понятием собирательным, преподносимое с террористической коннотацией. Хотя в реальности, если посмотреть на тактику вооруженной борьбы партии, справедливо будет заметить, что ее военное командование давно отказалось от проведения акций, способных привести к жертвам среди мирного населения Турции. В противном случае РПК полностью лишилась бы поддержки турецкого левого движения, которое не только сочувствует борьбе курдских единомышленников, но и проводит в их интересах адресные диверсии в отдаленных от горного Курдистана городах Центральной и Западной Анатолии. Только в текущем году бойцы Объединенного народно-революционного движения HBDH провели более 30 диверсий в Стамбуле и Анкаре, а также таких городах, как Аксарай, Кайсери, Чорум, Конья, Сакарья, Дюздже, Бурса, Балыкэсир, Мугла, Бандырма, Чанаккале, Кыркларели и др.

Военное крыло РПК в лице Народных сил самообороны (Hêzên Parastina Gel, HPG) исповедует «доктрину оправданной самообороны» (извините за тавтологию). Это изначально заложено в самом названии военизированных формирований, но также является главным принципом партизанской войны, которая ведется РПК.

Долгий путь внутренних реформ в период перемирия с Турцией, который длился с 1999 по 2005 год, привел к пересмотру руководством РПК своих политических ценностей и принципиальному отказу от некогда главной цели – создания национального государства Курдистан на территории освобожденных районов. Взамен этого последователи находившегося уже на тот момент в тюрьме на острове Имралы Абдуллы Оджалана перешли к развертыванию своих структур по сетевому принципу. РПК в этот момент частично отошла от марксистко-ленинско-маоистских принципов партизанской войны, на что повлиял избранный А.Оджаланом принцип прямой демократии, который выражен в концепции демократического конфедерализма (кстати, наиболее полно он реализован сегодня в курдских районах сирийской Рожавы).

Прогрессивная часть курдского движения действительно хотела реформ и готова была рассматривать вопрос дальнейшего развития курдского народа в составе Турции, но при условии готовности Анкары пойти на демократизацию своей внутренней политики. Курдов бы вполне устроили бы уступки в наделении муниципалитетов в курдских городах необходимым уровнем административной самостоятельности.

Кабинет Эрдогана, поначалу пошел было на уступки, смягчив позицию в угоду евроинтеграции, но позже ответил свойственной ему жесткостью, перейдя к прямым репрессиям. Анкара не оставила РПК иного пути как уйти в Северный Ирак и развернуть там свои партизанские базы.

После фактического предательства А.Оджалана правительством Хафеза Асада, который под давлением со стороны Турции вынудил «Апо» (партийный псевдоним лидера РПК, по-курдски, «Дядя») и его сторонников покинуть Сирию. Часть партии ушла в Ирак, где чуть позже на волне американской оккупации получила шанс сформировать «зону обороны Мидии» на турецко-иракской границе и начать развитие своих органов самоуправления.

Тем временем, оставшиеся в Рожаве партийные структуры вынужденно ушли в глухое подполье, потому как даже с приходом к власти в Дамаске Башара Асада в 2000 году, народ Сирийского Курдистана стал подвергаться репрессиям не менее жестким, чем в Бакуре (Турецкий Курдистан).

Говоря о долгом пути эволюции курдского народно-освободительного движения, зарождавшегося под лозунгами создания независимого национального государства, и приведшего в итоге к принципам конфедерализма, нельзя не коснуться вопроса курдской географии. Общепринятыми названиями всех четырех регионов проживания курдов в Сирии и Иране, Турции и Ираке являются курдские обозначения четырех сторон света:

• Rojava (на курдском «Запад» – им. в виду Сирийский Курдистан, плюс кантон Африн в мухафазе Алеппо),
• Rojhilat (Восток – территории проживания курдов в северо-западном Иране),
• Bakur (Север – юго-восточная часть Турции),
• Bashur (Юг – Автономный Иракский Курдистан, плюс провинция Киркук и приграничный с Сирией езидский район Шенгал).

Судьба курдского народа такова, что по всем четырем сторонам света он уже больше полувека ему приходится вести острую вооруженную борьбу. И интенсивность ее не зависит от близости или расхождений в позициях Багдада, Дамаска, Анкары и Тегерана. У каждого на то – свои мотивы.

В каждом из регионов у курдов имелись свои политические и военные структуры, на деятельность которых воздействовали как процессы на местном уровне, так и фактор противостояния их национальными правительствами, проводившими тогда и проводящими ныне политику агрессивного милитаризма. При этом надо учитывать, что курдские организации того периода были сильно рассредоточены. Вряд ли еще 15 лет назад активисты демократических конгрессов в Рожаве, например, доподлинно знали, что происходит у их соратников в Иране.

Но все круто изменилось, когда Демократическая партия Курдистана (ДПК) в Ираке к 2011 году окончательно встроилась в фарватер политического курса Турции, взяв линию на подавление РПК и сокращение его влияния на территории всей курдской автономии. Позднее в 2014-2016 годах разведка ДПК «Парастин», опасаясь роста влияния РПК и YPG в Сирии и действуя в угоду Анкаре, совершит против их командиров откровенные диверсии, не говоря уже об экономической блокаде на границе.

На деле же политика ДПК будет иметь лишь обратный эффект – усиление международной поддержки и влияния РПК, авторитет которой станет фактором, всерьез и надолго сдерживающим амбиции новой барзанистской «национал-буржуазии».

В то время, как финальная стадия развития капиталистической системы сопровождается сильнейшим внутренним кризисом, который нашел свое отражение в цепи региональных конфликтов, главы Турции, Ирана, Сирии, плюс поддерживающие их разнонаправленные внешние игроки никак не могут осознать, что именно их костная и угнетательская по своей сути политика привела к преобразованиям внутри РПК, придав партии нынешние ее очертания.

Довольствуясь своей, казалось бы, неограниченной властью подавлять и навешивать всякого рода ярлыки, элиты в Анкаре, Тегеране и Дамаске сами толкнули РПК на поиск новых путей самоидентификации и достижения своих политических целей и цивилизационной роли. Заметим, при этом, что мы намеренно не говорим здесь о Багдаде, подразумевая, что роль РПК в Ираке особая… Да и попытки остановить курдский «прогрессизм» там предпринимаются не кем-то со стороны, а самими курдами, просто с другими политическими ориентирами. Мы имеем в виду ДПК и частично ПСК (Патриотический союз Курдистана).

Итак, что же в наши дни представляет собой курдское народно-освободительное движение?

Говоря об Отрядах народной самообороны YPG (Yekineyen Parastina Gel), встроенных в Партию демократического союза PYD (Partiya Yeketiya Demokrat) в Сирии, не совсем уместно проводить знак равенства между ними и подразделениями РПК в Турции и Ираке. Хотя, конечно же, кадровые члены РПК составляют ощутимо высокий процент среди командного состава YPG.

Тем временем PYD, как основная и самая крупная политическая партия в Сирийском Курдистане с 2003 года, признает себя полноправным членом Союза общин Курдистана (KCK, Koma Civakên Kurdistan), который базируется в Северном Ираке и, будучи общенациональной коалицией курдских сообществ, координирует связи всех институтов демократического самоуправления в регионах, где проживают курды. Надо отметить, что зародившись внутри РПК, KCK стал главным проводником принципов автономизма и демократического конфедерализма.

KCK в свое время сумел создать удивительно жизнеспособную сеть военно-политических структур, которые вполне нормально сосуществуют с официально действующими органами государственной власти в Ираке и Сирии и родоплеменными сообществами в этих регионах.

Нельзя сказать, что шейхи курдских «аширетов» (племенных союзов) относятся к РПК и ее идеологии с полной открытостью и доверием. Скорее они воспринимают ее как угрозу незыблемости своей власти. Это объясняет столь агрессивный настрой ДПК и клана Барзани, в частности, в отношении лидеров KCK и их военных формирований в Иракском Курдистане.

Но сила РПК, ее военная мощь, самостоятельность в принятии решений и, что немаловажно, финансовая независимость (по причине широкой поддержки со стороны курдских диаспор из многих стран мира) заставляют считаться с собой как ДПК, так и ее оппозицию, представленную ПСК. Хотя, безусловно, ПСК и возглавляющая его семья Талабани традиционно занимает лояльную к РПК позицию. Пока…

В наши дни, проводя международно-политический анализ курдского вопроса, эксперты в основном заостряют внимание на РПК, ее активности в Турции, Сирии и в Ираке. Но на этом фоне остается в тени не менее мощная организация – Партия свободной жизни в Курдистане PJAK (Partiya Jiyane Azad a Kurdistan), которая действует в северо-западном Иране и также, как и РПК в Турции, признана Тегераном террористической структурой.

Свою силу и боеспособность PJAK смогли доказать в ходе боев в июне этого года в Рожхилате, где против них выступили подразделения Корпуса стражей исламской революции (КСИР), которые вынуждены были потом отступить. PJAK сумели выбыть КСИРовцев с важных высот, чем нанесли реальный ущерб не только по личному составу, но и по репутации «непобедимых сефевидов».

Чем уж так пугает «курдский интернационал» милитаристские режимы «исламских неоимпериалистов», в политике которых просматриваются откровенно фашистские мотивы? Оставить пока этот вопрос без ответа…

Но факты суть таковы, что в последние недели на всем пространстве проживания курдов продолжались ожесточенные бои. Немного отвлекаясь от сводок с полей, мы сумели получить, перевести и изучить ряд важных программных документов, которые лидеры PJAK публиковали в последние дни на своем Telegram-канале @GozarDemocratic.

Из них наше внимание приковал тезис, который многое объясняет: «Гегемонистские силы разрабатывают свои программы на основе неолиберальной философии и соревнуются друг с другом за наибольшую прибыль, и поэтому не удовлетворены присутствием в регионе какой-либо другой силы. Колониальная европейская система, основанная на национальном государстве, потеряла свое влияние, пришла в упадок и страдает от многих внутренних противоречий. Другими словами, региональные державы делают все, чтобы сохранить и поддерживать свою систему в регионе. Они превратили Ближний Восток в поле битвы, зону войны».

Это в равной степени относится к главным субъектам «исламского неоимпериализма» в лице Турции и Ирана, и собственно к Дамаску, который не намерен менять свою позицию по курдскому вопросу.

Иные заинтересованные лица могут возразить нам: «позвольте, а как же быть с главным «гегемоном» в лице США, который поставляет оружие, технику и иные средства ведения боевых действий как ДПК и ПСК, так и РПК. Да и PJAK, наверняка, перепадает… Надо же как-то сдерживать ядерные амбиции персов…»

Все это резонно. С одной стороны, надо признать, что РПК получает военную помощь от США в Ираке. Но в то же самое время в Рожаве Вашингтон создал Сирийские демократические силы, препятствуя масштабному развертыванию РПК и PYD своих институтов прямой демократии в провинциях Эль-Хасака, Эр-Ракка и Дейр Эз-Зор.

Продолжают сыпаться утверждения, что РПК лишь «молот» в руках Запада, которым наносятся удары по турецкой «наковальне». И частично это надо признать. Со стороны все так, может быть, и выглядит. Но при внимательном прочтении большинства коммюнике сопредседателей КСК Джемиля Байика и Бесе Хозат мы встречаем утверждения о том, что РПК есть «третья сила для Ближнего Востока». И она это доказывает самостоятельными шагами, которые не всегда согласуются с тактическими интересами США в регионе.

Находясь в нынешнем положении, курдское народно-освободительное движение просто вынуждено заключать временные союзы. Иногда даже с теми, кто его периодически предает. Приходится считаться с присутствием в регионе внешних сил, манипулировать ими. С этим РПК пока удачно справляется, не принимая в корне ту роль, которую в своих стратегических расчетах ей отводят новые «остиндцы».

Правда в том, что доподлинно ни один из мировых игроков на сегодня не может в полной мере утверждать, что контролирует РПК, направляет ее видимыми или невидимыми рычагами. Но никогда себе в этом не признается.

Подпольный «мидийский интернационал» гнет свою линию. С легкостью он маневрирует леворадикальными группами в самой Турции, громя военные склады с горючим и боеприпасами, поджигая воинские части под маоистскими знаменами. Более того, дает коридоры для переброски в Сирию бойцов ФАРК, которые прибывали еще в 2018 году под анархо-синдикалистскими лозунгами из Колумбии на поддержку автономистских устремлений PYD и YPG.

Тонкая и умелая дипломатическая игра сопредседателей КСК Байика-Хозат, за последние 5 лет ставших концептуальным рупором демократического конфедерализма на Ближнем Востоке, позволила сомкнуть ряды РПК с идеологически близкой и организационно мощной PJAK, вырвав ее руководство из цепких объятий правооппортунистической элиты «талабанистов».

Такова, на взгляд, сегодня пестрая картина, складывающая из разных пазлов курдское народно-освободительное движение Ближнего Востока. «Исламский неоимпериализм» как синоним гиперцентрализма и милитаризма, шествующего под фашистскими лозунгами, никогда не примет тот факт, что курдские «прогрессисты» могут быть равнозначной силой, с которой необходимо вести переговоры и договариваться.

Но смогут ли сами курды, более полувека ведущие вооруженную борьбу, встроиться в мирную жизнь, даже, если допустить хоть какую-то стабилизацию на Ближнем Востоке?… На этот вопрос вряд ли они сами смогут ответить. Мы же попробуем сделать этой в третьей части нашего цикла.

Владислав Руднев, политолог, эксперт Аналитической группы «Левый поворот»