Станислав Смагин: У антисоветских собственная гордость

Фильм «Движение вверх» за неполные две недели проката получил прекрасную прессу от критиков, массовые восторги зрителей, аплодисментами встречающих ключевые моменты картины и ее финальные титры; наконец, солидные кассовые сборы, логически вытекающие, впрочем, из зрительских восторгов. После просмотра и мне хотелось бы присоединиться к этой положительной реакции безоговорочно или с оговорками столь несущественными, что не заслуживают даже развернутого упоминания. Если говорить о сугубо спортивной и эмоциональной канве «Движения», такой подход был бы оправдан на 146%. Все, что касается непосредственно баскетбола, нервов, чувств — показано на уровне таком же высоком, как полет мяча во время решающего паса Едешко. Это своеобразный эффект «3D без 3D», когда тебе не нужны специально обученные очки, чтобы отдавать вместе с тем же Едешко, забивать вместе с Беловыми, рубиться против здоровенных чернокожих громил вместе с отчаянным Михаилом Коркия.

Но в фильме есть и четкая социально-политическая составляющая, где-то естественно сросшаяся со спортивной, а где-то вплетенная туда искусственно и сознательно. Ее качество, к сожалению, вызывает такие большие вопросы, что написать полностью положительный отзыв нет никакой возможности.

«Движение вверх» представляет собой апофеоз той проблематики, с которой сталкиваются деятели отечественной киноиндустрии, когда хотят снять фильм о наших достижениях, не суть, военных ли, дипломатических, спортивных или космических. Достижения обычно приходится брать советские, ибо других-то особо в наличии и нет, но ведь при этом, не дай Бог, нельзя лишний раз похвалить проклятый «совок». Противоречие снимается по формуле «победили не благодаря Системе, а параллельно ей, лучше — вообще вопреки». Поэтому в фильмах про Великую Отечественную простым героическим солдатам и офицерам противопоставляется тупоголовое и жестокое высшее руководство страны, фанатичные крикуны-политруки, кроваворукие особисты и смершевцы, генералы, беспробудно хлещущие водку, а в случае эвакуации сбегающие на комфортабельных самолетах и подлодках вместе со скарбом и любовницами, оставляя простому военному и гражданскому люду право яростно сражаться за последнее место на шлюпке или в телеге. Если речь о космосе или спорте — непосредственным исполнителям триумфа приходится пробивать стену непонимания, умственной ограниченности и порой чуть ли не намеренного саботажа чиновников.

Все бы ничего, но недостатки советской системы можно показать и художественно достоверно, и без особых противоречий с реальностью, благо недостатков этих хватало, некоторые были очевидны уже тогда, иные понятны с высоты прошедших лет. Порой — удается. Но создатели «Движения» выполнили свою ответственную художественно-политическую столь топорно (иногда кажется — нарочито топорно, в духе американской клюквы аля «Красная жара»), что дело дошло до судебных претензий вдов Владимира Кондрашина, нашего тренера на ОИ-72, и Александра Белова, автора победного броска. Я, после эпопеи с «Матильдой» сдержанно относящийся к такого рода регулированию кинематографической свободы слова, отчасти их понимаю.

Основная, помимо строго спортивной, линия фильма — судьба сына главного тренера нашей сборной Гаранжина (слепок с реального Владимира Кондрашина), подростка-колясочника. Отец собирает деньги на дорогую заграничную операцию, попутно пробивая сопротивление не желающих ее завизировать бездушных чинуш, и на лечение которого в итоге отдают все премиальные за победу в финале гаранжинские подопечные. Собственно, кажется, на 90% ради этого сюжета развернута тема смертельной болезни Александра Белова (еще на 10% — ради монолога его невесты, дескать, не так важно, сколько ты проживешь, и за три секунды можно делов наделать), которого в американской клинике Гаранжин паллиативно ставит на ноги, заплатив врачам из собственного кармана, из денег, накопленных для сына. Все бы ничего, но смертельную сердечную болезнь у Белова нашли уже после Олимпиады, сын Кондрашина Юрий действительно был инвалидом, но на момент Олимпиады уже не подростком, а восемнадцатилетним молодым человеком с диагнозом ДЦП и отсутствием показаний к операции. Поэтому если жертвование баскетболистами премиальных тренеру является просто выдумкой, то выздоровление мальчика в последних кадрах — почти кощунством.

Нет, просто «в вакууме», как сентиментальная сага о чистоте и высоте человеческих отношений, такой ход имел бы оправдания. Но безнадежно и намеренно политизированный, он выглядит бочкой меда, испорченной ложкой известной субстанции, точнее, бочкой субстанции, слабо скрашенной ложкой меда.

Ради тезиса «простые люди побеждают вопреки Системе и саму Систему заодно» авторский коллектив картины пошел и на другие фактологические подлоги. Капитан сборной Модестас Паулаускас, вполне лояльный СССР, а ныне продолжающий любить Россию, показан откровенным антисоветчиком и русофобом, в последний момент отменяющим побег к западным родственникам лишь из дружеских чувств к однокашникам. Русско-советские однокашники, к слову, из того же теста — Сергей Белов успокаивает Паулаускаса: «Мне Родина тоже не «эта самая» (читай — советская империя — С.С.), а родная деревня, родители и друзья». В общем, эдакая глубоко американская тема «простые ребята-закадыки собрались и отчудили что-то локально или глобально выдающееся трохи для сэбэ», особо причудливая в картине про матч с американцами. Нюанс лишь в том, что в киноискусстве США патриотизм узкого дружеского круга не противопоставляется «большому», а чаще подкрепляет и дает для него живительную почву. Кроме того, не совсем понятно, если СССР держался на низовом межнациональном братстве, противостоящем воле верхов, почему страна развалилась? Крушили-то ее изначально чиновники и властители, центральные и местные, каждый по своему уму или глупости и ради своих целей, энтузиастическое меньшинство эти процессы радостно поддерживало либо яростно им сопротивлялось, а широкие массы простых беловых, паулаускасов и коркия с разными эмоциями хлопали глазами.

Извращена и тема вмешательства партии и правительства в дела спортивные. Да, это вмешательство было, и было ощутимым. Но не было элитной боязни встреч со звездно-полосатыми мастерами рукомяча, а уж байка про готовившийся, но в последний момент сорвавшийся отказ наших от финала с американцами — именно что байка и есть. Не говорю уж о том, что и в лагере наших уже тогда уважаемых западных партнеров к спортивному противостоянию с соцлагерем относились как к околополитическому. Действительно удачный и смешной момент фильма — смущенные взоры, которыми обмениваются советский и американский кураторы своих сборных в перерыве матча.

Еще более подробно разбирать идеологическое наполнение «Движения» нет нужды, любому мало-мальски внимательному и критичному зрителю оно очевидно. У меня возникает лишь один вопрос, технический и риторический одновременно. Можно поддерживать запихивание такого рода начинки в фильме о советской эпохе, можно не поддерживать, можно считать необходимой, а можно вредной десоветизацию обывательского мозга. Но, именно с точки зрения технологии, нет ли у идеологов молодой Российской Федерации опасения, что развенчивание СССР, не просто бросающееся, а агрессивно нападающее на зрительский глаз, словно баскетбольный центровой на кольцо, вызвать противоположный эффект?

Не напомнит ли навязчивая демонстрация советских социальных язв, что сейчас у нас, даже по признанию президента, двадцать миллионов человек живут за чертой бедности, и это по самой либеральной трактовке данного понятия, а коэффициенты имущественно-доходного расслоения бьют все рекорды?

Сильно ли рассказ о советском мальчике-инвалиде, которого не выпускают за границу лечиться, да и нет на это у родителей денег, скрасит тот факт, что в современной РФ шанс единственный шанс простого человека профинансировать свое лечение — протянуть руку филантропам или дозвониться на «прямую линию» гаранту Конституции? Дети же олигархов да чиновников, равно как немалую часть времени и сами эти достойные люди, за границей не только лечатся, но и живут, и владеют небольшими домишками и нехитрым скарбом. Не вызовет ли в памяти хронописание ужасов сложнопроницаемого «железного занавеса» горестные сетования на дипломатический конфликт с США одной некогда выдающейся спортсменки, а сейчас не менее, уверен, выдающегося депутата: «Мы друг другу уже столько ответных мер наделали, у нас люди американскую визу получить не могут. Надо очень думать, всё-таки. Можно, конечно, сказать, что не нужно никому в Америку ехать, но у некоторых людей там и бизнес, и дела, и семьи. То есть нужно всё-таки взвешеннее подходить к ответным мерам, к каким-то реакциям. Они там болтанут что-то, какие-то свои предложения, а всё-таки, если делаешь ответные меры, надо понимать, что они должны быть адекватные, и не вредили своему же населению».

Не станет ли контрастом с экранными баскетболистами, сражающимися пусть не за Родину, но хотя бы друг за друга, нынешние олимпийцы, вообще бьющиеся лишь за купюры? Даже киношный Пауласкас-русофоб не поехал бы на соревнования, если бы туда не пустили его друзей. Тут можно мысль не докручивать, она и так понятна, а породившие ее события свежи в памяти.

Да, кстати, образ зловещей советской «тюрьмы народов», держащейся, однако, на дружбе простых ее заключенных — не напомнит ли между делом, что вместе с Литвой и Грузией от России отвалились Донбасс, Новороссия и Южная Сибирь, которые уж точно себя зэками не чувствовали?

Я читал мнение, что «Движение вверх» — глубоко советский по сути фильм. Отчасти верно, в том смысле, в каком все антисоветское — двойник советского с обратным знаком, его отражение. Вынужденные без конца доказывать, что в словосочетании «советские победы» первое слово сродни воспаленному и требующему удаления аппендиксу, творцы нынешнего идейного дискурса попали между спиц бесконечно вращающегося колеса Сансары. Есть два способа выбраться оттуда. Первый, самый очевидный, — антисоветить чуть талантливее, ловчее и между строк. Второй, требующий чуть больше усилий, — добиться своих побед, сопоставимых с советскими. Таких, о которых можно снимать киноэпосы здесь и сейчас, не говоря уже о будущих поколениях («Крым» Пиманова задался не очень). Но, как говорил герой одной советской — опять советской! — комедийной мелодрамы, комментируя любимые советским (да что ж это такое…) народом анекдоты про армянское радио: «Если бы задача так просто решалась — армянское радио бы этим не занималось».

А «Движение вверх» в любом случае посмотреть. Пас Едешко и бросок Белова скрашивают все нелепости, несуразности, выдумки и нечестности. Говоря более широко, в таком ключе можно оценить и советскую эпоху в целом.