Станислав Смагин: Еще не победа, уже — подвиг

Сейчас, в дни пятилетнего юбилея Декларации о суверенитете и Акта о провозглашении государственной самостоятельности ДНР, я повторю то, что говорил уже не раз: для русской истории и русской актуальности, которая, впрочем, тоже быстро становится историей, случай Донбасса, донбасская тема более важны, чем Крым.

Крым — это блестящая легкая победа, произошедшей благодаря невероятному, почти сказочному стечению обстоятельств, большинство из которых никак не вытекали из политических реалий и привычной картины постсоветской России, а скорее прямо им противоречили. Эта победа была достигнута при посильном и немалом участии активистов и вообще простого народа Крыма и особенно Севастополя; кульминацией этого участия стал мартовский референдум. Но не будем лукавить — ключевым все-таки был фактор пришедшей на помощь России и «вежливых людей», без которых полуостров ждала бы печальная участь. Если бы полуостров не сопротивлялся и сразу сдался — «поезда дружбы», кровавые погромы, украинская оккупация, репрессии и расправы. Если бы сопротивлялся — а он бы сопротивлялся, в первую очередь Севастополь — то, собственно, судьба Донбасса.

И если Крым — это, к счастью, несбывшийся Донбасс, то Донбасс — к несчастью, несбывшийся Крым. Случай… нет, пока слово «поражение» все-таки произносить не будем, но и не победа, при том что простой народ здесь сделал для нее в десятки раз больше, положил тысячи жизней и пролил море крови. Однако крымское сказочное стечение обстоятельств, как это вообще свойственно сказкам, быстро закончилось, и в дело вступили те самые суровые и печальные реалии, окрашивающие в трагические цвета донбасский подвиг. Подвиг — пожалуй, по разным причинам избегая слов «победа» и «поражение», именно это определение нужно ставить во главу угла при оценке прошедшего пятилетия.

Донбасс всегда был русским регионом — и при царе, и в СССР, и под украинской юрисдикцией. Но специфика региона, относительно поздний наплыв сюда основной массы его населения на «великие стройки капитализма» в XIX веке, пестрый в этническом плане состав этого населения — все перечисленные фактор делали национально-культурные чувства донбассовцев слегка размытыми, несколько спящими. Яркий пример — Донецко-Криворожская республика, однозначно и недвусмысленно желавшая отмежеваться от Украины, пусть и советской, в пользу РСФСР, но обосновавшая необходимость этого отмежевания в первую очередь социально-экономическими причинами. К сожалению, не получилось, в отличие от более поздней передачи Крыма в обратную, украинскую сторону — там ведь тоже давались социально-экономические и логистические обоснования.

В Донбассе немало формальных украинцев по паспорту и переписи, каковой факт любят радостно обмусоливать сторонники формулы «Донбасс це Украина» как в «незалежной», так и в Российской Федерации. Однако большинство из них — это обычные русские люди, которые в силу упомянутой выше примятости национального чувства просто не протестовали, когда их в рамках разных кампаний по «коренизации» записывали украинцами (точнее, не протестовали даже не они, а их родители и деды с бабушками, нынешним донбассовцам эта метка доставалась обычно уже по наследству). Разве можно их в этом обвинить — особенно в силу ничуть не лучшей ситуации в РСФСР-РФ? Социолог А.Овсянников как-то приводил нерадостные данные: «К 1990 году в России можно было считать русскими не более 30% этнических русских (они знают историю, культуру, традиции и верования русского народа). Остальные денационализированы». Сейчас дело еще хуже — при несомненном доминировании «русских по документам» слишком для многих из них русскость этими документами и ограничивается, и при изменении обстоятельств они если не радостно, то равнодушно примут новую национальность — «ингерманландец», «донец», «уралец», «сибиряк». Мало ли потенциальных «украин» у нас, учитывая, что при должном усердии их можно отстроить почти с нуля и на ровном месте.

Донбасс еще в годы «перестройки» пробудил свою русскость и стал бороться с попытками сделать его Украиной не только «по документам», но и полноценно. Тогда, на рубеже восьмидесятых и девяностых, появилось донецкое Интердвижение, ставившее своей целью противодействие агрессивной украинизации и новой бандеровщине. Затем были донецкий и луганский референдумы 1994 года, фактически повторявшие программу ДКР и предвосхищавшие требования 2014 года — быть с Москвой, а не с Киевом. Были многочисленные акции против западнического курса и НАТО, крестные ходы, появилось движение «Донецкая республика» Андрея Пургина, фактически ставшее преемником Интердвижения. И, наконец, как апофеоз — 2014 год с митингами в десятки тысяч человек и человеческими жертвами такого же порядка. После этих событий говорить об украинском Донбассе кощунственно, а о «хороших украинцах Донбасса», которые рука об руку с русскими бьются против киевской хунты — как минимум неуместно. Украинец и русский — это состояние души, а не паспорта. Мы же не будем называть русскими обладателей русских фамилий типа Горбунов, Елисеев или Грачев, на русском языке радостно поддерживающих «АТО» или вообще в ней участвующих.

Символы торжества русской души над украинской продажей души нечистому рассыпаны по всему Донбассу, и на Саур-Могиле, я считаю, всякий русский человек должен побывать так же, как на Мамаевом кургане и севастопольской 35-ой батарее. Должен он побывать и в месте, ставшем горестным символом — на донецкой Аллее Ангелов. Здесь любой, у кого осталось в душе хоть что-то даже не русское, а просто человеческое, поймет всю гнусность рассуждений о «безальтернативных Минских соглашениях» и неактуальность споров, кто все-таки лучше в качестве президента Украины — Порошенко или Зеленский.

Андрей Пургин как-то сказал: «В практическом плане достижения [Русской Весны в Донбассе], действительно, скромны. Но важны и ценны духовные изменения, перемены в людском самосознании и самооценке. Люди поняли, что их судьба — в их собственных руках, что если они поднимутся, то достигнут своих целей. У нас всегда была развита «папократия», надежда, что «папы» в верхах, большие начальники, все решат, разжуют и в рот положат. Русская Весна дала чувство обладания своим будущим. Сейчас под огромным грузом самых разных причин этот импульс придавлен, он еле теплится, но полностью его не затушить, он обязательно вернется на сцену истории».

Пожалуй, это самое уместное завершение зарисовки к пятилетию Дня донецкой свободы. Будем верить, что прогноз сбудется, и Донбасс все-таки обретет заслуженную и завоеванную победу, как Крым. Тем более все внешние и внутренние обстоятельства подсказывают, что без победы Донбасса победа Крыма — всего лишь отсроченное поражение.

Станислав Смагин, главный редактор ИА «Новороссия»