Павел Кухмиров: Турция. Горький плод сирийского провала

То, что не смотря на эпидемию идущие геополитические процессы никуда не деваются, а просто приобретают иное качество, наиболее ярко иллюстрирует ситуация в Сирии. Особенно в свете участия в ней турецкой стороны. Для которой коронавирус ни коим образом не отменяет Идлиб.

Турецкому президенту Эрдогану сильно досталось во время операции в северной Сирии. И в политическом, и в военном плане. Что же ему остаётся делать в данной ситуации, когда ссора с ситуационным союзником — Россией — уже произошла и последствия её уже никуда не денутся? Есть ли у него альтернативы тому, чтобы снова пойти на сближение с пытавшимся свергнуть его Западом? На Ближнем Востоке это сейчас отнюдь не последний вопросам

Идлиб в осаде

Идлиб, небольшой, но перенаселенный город на северо-западе Сирии, который до недавних пор был неизвестен основной части народа Турции, теперь играет центральную роль в турецкой внешней политике и политике безопасности. Турция очевидно хочет помешать сирийской армии вернуть Идлиб. Это уже привело к серьезному кризису, в котором также участвуют Россия, НАТО, США и ЕС. После победы над «Исламским государством» сирийские вооруженные силы под руководством Башара Асада предсказуемо двинулись на Идлиб, который является последним исламистским бастионом в стране. Турция этому воспротивилась. Сначала дипломатически, в сентябре 2018 года в Сочи заключив соглашение с Россией. Она взяла на себя обязательства разоружения исламистских воинствующих групп, находящихся в секторе, создания зоны деэскалации и создания наблюдательных постов для мониторинга процессов деэскалации конфликта в этой части Сирии.

Однако основные джихадистские группы отказались разоружаться. Сами ли они это сделали, либо это была игра той же Турции — сказать трудно. Но ситуация начала накаляться, и в итоге вылилось в захват сирийского армейского блокпоста и атаку на российскую базу Хмеймим, давно бывшую на острие событий. Когда сирийская армия поняла, что Турция не будет придерживаться сочинского соглашения, она в августе 2019 года перешла к решительным действиям и приступили к окружению города, а так же занятию важных пунктов вокруг Идлиба. При этом ее поддерживали с воздуха русские истребители.

Несмотря на предостережения и очевидные военные успехи Сирии и России, Турция сразу же начала усиливать свое военное присутствие в этом районе. Сирийско-российская стратегия заключалась в том, чтобы осадить город и окружить двенадцать военных постов турецкой армии (в настоящее время семь из них окружены вооруженными силами Асада). Турецкая стратегия была в том, чтобы любой ценой этого не допустить. В итоге миллион сирийцев бежали из мест проживания, что привело к очередному гуманитарному кризису.

Ситуация усугубилась, когда в начале февраля в результате обстрела погибли восемь турецких солдат. Эрдоган ответил на это, предъявив Сирии ультиматум: если войска Асада не отступят от демаркационной линии, принятой в Сочи, Турция принудит ее к этому в военном отношении. Таким образом, конфликт, который Турция фактически обещала деэскалировать, был продолжен её же усилиями.

Эскалация, а не деэскалация

Турция открыто усилила свое военное присутствие, отправив в регион сотни танков и иной военной техники, а также тысячи солдат. Российская реакция на это была еще сильнее: сирийско-российские самолеты атаковали турецкий военный конвой и убили 33 солдата. Бомбардировка продолжалась около пяти часов, чтобы нанести как можно больший урон – очевидно, чтобы тем самым был дан однозначный и чёткий ответ на вызов Эрдогана.

То, что турецкое правительство, не имея поддержки с воздуха, послало столько войск в район боевых действий, где оно уже подвергалось нападению, было, очевидно, его серьезной ошибкой. И то, что Турция в отместку бомбила сирийские военные посты, ракетные позиции и танкеры, а также сбивала три боевых самолета, теперь превратило гражданскую войну в обычную межгосударственную войну. Через девять лет после начала конфликта Турция со своей «операцией весеннего щита» теперь была по собственной вине вовлечена в прямые столкновения с Сирией, Россией и Ираном.

Не смотря на грозные заявления о мести Россия за гибель турецких солдат, Турция, опасаясь дальнейших боевых действий, не смогла оказать никакого серьёзного противодействия российским вооруженным силам и нанести урон их объектам в Сирии. Вместо этого турки атаковали сирийскую армию. Именно в этот момент Турцию и начала накрывать волна эпидемии. И конфликт замер.

Дипломатия не на равных

На дипломатическом фронте дела шли еще хуже, чем на театре военных действий. Эрдоган настоятельно просил о встрече с Путиным. Это была долгая встреча, закончившаяся соглашением. Таким образом, Турция согласилась на открытие автомагистрали М4 из Алеппо в Латакию. Территория шириной в двенадцать километров теперь должна контролироваться совместными русско-турецкими патрулями.

То, что правительство Эрдогана, пытаясь взять Идлиб под свой контроль, рисковало конфликтом с Россией, было нетрудно понять с самого начала. До того, как кризис обострился, Эрдоган и правительственные СМИ заявили, что Турция перейдет от борьбы с терроризмом к наземному контролю над сирийскими территориями. Но битва за Идлиб показала что эта стратегия была нереализуема без согласия России и принесла только потери. Человеческие и политические.

Теперь уже можно сказать, что битва за Идлиб стала решающей вехой турецкой внешней политики нынешнего периода: после того, как Эрдоган не смог достичь своих политических и военных целей в этой провинции, он снова обратился к традиционному турецкому союзнику США, напомнив, что Турция является членом НАТО. Однако, кроме устных обещаний, что альянс полностью солидарен со своим турецким членом, визит Эрдогана в штаб-квартиру НАТО не дал конкретных результатов. Он требовал у американцев возможности закупать ракеты ПВО «Patriot», но они взамен потребовали, что бы Турция выводила из строя свои ракеты S-400 российского производства, которые должны были быть готовы к эксплуатации в апреле. Идлибская операция всё более очевидно начала оборачиваться крупным внешнеполитическим провалом. Куда большим, чем военный.

Идлибский тупик

Это стало тяжелейшим дипломатическим ударом для правительства Эрдогана. Их политика компенсации связей с Западом путем более тесных отношений с Россией провалилась на фронте Идлиба. И их попытка сбалансировать российское давление с помощью поддержки НАТО и США также не удалась. События в Идлибе выявили границы сотрудничества с Россией в Сирии. Таким образом, правительство Эрдогана должно было извлечь горький урок, что политика баланса сил работает только до тех пор, пока державы, призванные обеспечить равновесие, готовы играть в эту игру.

В отчаянии Эрдоган начал разыгрывать карту беженцев против ЕС, чтобы интернационализировать свою проблему. Но и его попытка открыть границу с Грецией, отправить туда беженцев и заставить ЕС отказаться от соглашения о беженцах 2016 года также не удалась. Начавшаяся эпидемия коронавируса перекрыла границы надёжнее любых замков. Его встреча с представителями ЕС в Брюсселе оказалась бесплодной: ЕС отказался не только заключить новое соглашение, но и оказать финансовую поддержку беженцам на турецкой границе недалеко от Идлиба.

Когда Турция открыла свои границы, они были закрыты с греческой стороны. Несмотря на то, что именно беженцы должны были заплатить за это цену, стратегия шантажа ЕС, которую Эрдоган использовал уже довольно долгое время, стала бессмысленной. ЕС недвусмысленно заявил об отказе от злоупотреблений мигрантами в качестве аргумента на переговорах. Это был настоящий нокаут для правительства Эрдогана. Все инструменты, которые оно до этого момента могло эффективно использовать – такие как сильная армия, ее высокотехнологичные дроны, политический баланс между великими державами и, наконец, неэтичное использование беженцев — разом утратили актуальность. А потом пришёл коронавирус.

Назад к США?

Идлибский кризис знаменует собой конец политики баланса сил и ограничивает способность правительства Эрдогана разыгрывать великие державы как карты друг против друга. Это, в частности, влияет на то, что правящая в Турции националистическая коалиция теперь вынуждена поставить под сомнение ситуационное партнёрство с Россией из-за безжалостного российского подхода в Идлибе и последовавшего за этим дипломатического унижения Турции.

Кроме того, события нанесли значительный удар по сторонникам «турецкой Евразии», которые давно хотят порвать с США и НАТО и стремятся установить более тесную связь с Россией, Китаем и Ираном, подорвав позиции атлантистов. Извлечь выгоду из нынешней ситуации могла бы сильная проамериканская группа внутри правительства Эрдогана, которая хочет ориентировать внешнюю политику на США, занимает непримиримую позицию по Сирии и требует дальнейшего разрыва отношений с Россией. И именно так всё бы и случилось. Но вмешалась эпидемия. И теперь Турция вынуждена не делать резких движений, так как ситуация внутри неё накаляется с каждым днём.

Совершенно неожиданно ситуация в Сирии зависла в воздухе, перейдя в режим ожидания. Но и в Турции она перешла в тот же режим. Как именно будут развиваться события станет понятно тогда, когда пандемия пойдёт на спад и будет возможно оценить её последствия. Пока же регион ждёт. Впрочем, для него это не впервые.

Павел Кухмиров