Павел Кухмиров: Германия-Турция. Заклятая дружба

Коронавирусный кризис принёс резкую и существенную перезагрузку в очень многих вопросах международной политики, положение дел в которых ранее казалось незыблемым. И мало где это столь же очевидно, как во взаимоотношениях Турции и объединённой Европы, просто закрывшей границы для беженцев и абсолютно сломавшей политическую игру президенту Эрдогану, ранее прочно державшему ситуацию под собственным контролем. Тем не менее, любой кризис когда-нибудь кончается и когда это произойдёт — нельзя сказать, что новые отношения между Турцией и Евросоюзом будут строиться с чистого листа. И чтобы понять, какими они могут быть в будущем, необходимо в полной мере представлять, что данные отношения представляли из себя перед самым началом кризиса. И здесь наиболее показательным является то, как они строились у Турции с её главным европейским визави, а заодно и ведущей страной ЕС — с Германией. С лидером которой, Ангелой Меркель, глава Турции встречался в Стамбуле как раз накануне начала эпидемии — в январе этого года.

Январская встреча, во многом, зафиксировала конфигурацию взаимоотношений между Турцией и Германией на тот момент. То есть как раз перед началом острой кризисной перезагрузки. Что же они представляли из себя тогда? И отталкиваясь от чего Турция и Германия (читай — Европа) будут строить новую политику в регионе в не таком уж отдалённом будущем.

Ушедшее безвозвратно

То была встреча, полная непривычно нежных слов. Эрдоган даже назвал Меркель своей «уважаемой подругой». Впрочем, вызвано это было теми обстоятельствами, которых сейчас уже нет в принципе. Например, тем же вопросом беженцев. Тогда Ангела Меркель похвалила президента Эрдогана за его многолетнюю позицию по данному вопросу (насколько искренней она при этом была — можно лишь гадать). О том, как обстоят дела с этим сейчас, можно даже не упоминать — Европа (читай — Германия) просто закрыла границу, оставив Эрдогана с десятками тысяч беженцев на своей территории, которых Турция теперь внезапно должна кормить сама.

Кроме того, фрау канцлерин встретилась с представителями турецкого «гражданского общества». И, хотя уже тогда, по их словам, «свобода слова в Турции находилась в катастрофическом состоянии», а за решеткой сидели сотни критиков правительства (в том числе граждане Германии и адвокат её генерального консульства в Анкаре), перед представителями прессы она явно избегала слов осуждения, давая понять, что в этом плане диалог с Турцией, в общем, конструктивен. Теперь же Реджеп Эрдоган, пользуясь открытыми кризисом возможностями, принялся окончательно «закручивать гайки» в стране, зачищая остающуюся оппозицию.

Впрочем, огромная часть совместных тем у Германии и Турции не утратила актуальности и во время кризиса. Как вряд ли утратит её и после него.

Ливия

Которая, несомненно, находится в самой верхней части списка подобных тем. И Турция, и Германия (а значит Европа) продолжают активно поддерживать т. н. «правительство национального согласия» Фаиза Сараджа, который даже официально контролирует только около 20% страны, а реально — всего несколько кварталов в центре Триполи, но, при этом, прочно удерживающееся за счёт такой поддержки.

На январской встрече звучали очередные заверения в поддержке эмбарго на поставки оружия 2011 года и воздержании от вмешательства в военный конфликт. Как обстоят дела с этим на самом деле, полагаю, вполне очевидно. Правительство Эрдогана открыто и энергично вмешивается в ливийский конфликт: оно опекает тот самый признанный ООН «центральный режим» Сарраджа, на деле фактически контролируя его. И здесь между Турцией и Европой имеется и конфликт интересов. В конце ноября Турция подписала с правительством Сараджа соглашение о морских границах в Восточном Средиземноморье, которое вызвало большое неудовольствие у целого ряда членов ЕС — прежде всего Греции и Кипра. В частности, речь идет о месторождениях природного газа, наличие которых там предполагается и из которых Турция также хочет извлечь выгоду. Не менее заманчивы и нефтяные месторождения в Ливии – однако в этом вопросе Эрдоган мало чем отличается от многих других игроков, участвующих в разделе того, что осталось от этой страны.

Сирия

Нельзя сказать, чтобы Германия испытывала большое желание принимать новых беженцев с Ближнего Востока и до начала кризиса тоже. В связи с чем Ангела Меркель открыто выступала в Стамбуле за дальнейшее наращивание финансовой помощи беженцам на территории самой Сирии.

Тогда она, можно сказать, впервые заявила, что Германия при помощи, в частности, фонда помощи беженцам имеет желание поддерживать подобные проекты в т. н. «зоне безопасности» в северной Сирии. Турция держала эту зону под своим контролем с момента проведённой ей весьма спорной военной операции в октябре. И уже тогда Анкара планировала размещать там беженцев. Сейчас, при закрытых европейских границах, такое решение и вовсе будет рассматриваться, как одно из оптимальных. По крайней мере, логика событий явно к этому подталкивает. Ведь 400.000 беженцев, ставших таковыми после событий в Идлибе, в любом случае нужно куда-то девать. И если не обеспечить им хотя бы какие-то условия в «зоне безопасности», они неизбежно придут и в Турцию, и в Европу. На понимание этого факта короновирусный кризис вряд ли как-то повлиял. А значит и намерения обеих сторон в этом вопросе вряд ли изменились.

Приоритет №1

Как не изменилось и другое. Что бы ни происходило: Турция всегда будет следить за тем, чтобы «не отдаляться от ЕС». Для неё на то есть серьёзные экономические причины. Турция имеет более половины своей внешней торговли именно со странами ЕС и нуждается в европейских инвесторах, чтобы возобновить рост своей экономики, начавшей падение ещё до пришествия коронавируса.

Но, разумеется, дело не только в этом. Столетний турецкий проект по «вхождению в Европу», начатый ещё Ататюрком, очевидно терпит крах. Но не смотря на это стремление к его продолжению до сих пор актуально. И даже правительство неоосманиста Эрдогана так или иначе продолжает воспроизводить его вектор. Равно как и большинство политических сил Турции. Для них это по-прежнему приоритет №1.

Например Турецкая экономическая ассоциация TÜSIAT заявила перед визитом Меркель, что надеется на возобновление переговоров о вступлении в ЕС и на обновление соглашения о таможенном союзе. Однако конкретные результаты по этим вопросам на встрече достигнуты не были. Нельзя сказать, чтобы Германия была заинтересована в этом столь же сильно, как её турецкие «дорогие партнёры».

В целом же можно сказать следующее. Отношения Германии и Турции гораздо сложнее и куда более неоднозначны, чем могут показаться со стороны. Охарактеризовать их можно, как некую «заклятую дружбу», на которую обе стороны обречены в силу геополитической ситуации. Изменить общие параметры такой «заклятой дружбы» может только действительно очень сильное воздействие. И уже очевидно, что коронавирус таковым не является. Даже не смотря на то, что в целом ряде аспектов изменения он всё-таки принёс. А раз так, то как только ситуация с ним окончательно разрешится, то система взаимоотношений Турции с Германией вернётся пусть и к слегка видоизменённому, но всё же прежнему виду. А значит и с Европой тоже.

Павел Кухмиров