Дерусификация Донбасса и этапы сопротивления донбассовцев

Историк и краевед Наталья Морозова (г. Донецк) рассказала ИА «Новороссия» об этапах дерусификации Донбасса, попытках стереть историческую память его жителям и о сопротивлении донбассовцев чужеродному влиянию разных «украинизаторов».

ИА «Новороссия»: Немного непривычно звучит – «дерусификация»?  В большинстве информационных источников пишут «украинизация». Почему так?

Наталья Морозова: Потому что это была государственная политика, направленная на стирание исторической памяти русских, проживающих в Донбассе, в том числе, ускорение вытеснения русского языка и навязывание мовы.

ИА «Новороссия: Сколько русских проживало в Донбассе в самом начале формирования региона в промышленный,  на рубеже 19-20 веков?

Н.М: В Донбассе, куда входили Бахмутский уезд, Мариупольский уезд, Славяносербский уезд, Старобельский уезд, г. Славянск, по данным Всероссийской переписи 1897 г., русских всего проживало около 87% (986 000 человек). Но ведь  русскими, согласно дореволюционной концепции о триединстве народа, были и великороссы, и малороссы, и белорусы. Так вот малороссы составляли 710 613 — 62,5 %, великороссы 275 274 — 24,2 %, белорусы 11 061 — 1,0 %. Это точные данные. Проживали еще национальные меньшинства. Греки 4,2 %, немцы 3,0 %, евреи 2,0 %, татары 1,4 %. Таким образом, всего жителей Донбасса было 1 136 361 человек. Как видишь, несмотря на то, что регион принял в себя тысячи переселенцев разных национальностей, Блок, помнится, даже называл его Русской Америкой, тем не менее, и в то время, и теперь, количество русских всегда превалировало. Скажу больше, возьмите словарь Даля за 1886 год и почитайте. И вы увидите на многих страницах малороссийские слова, которые использовали в обиходе крестьяне Тверской, Псковской губернии и других. У Даля это все прекрасно исследовано. Так вот, это были диалекты русского языка. И в Донбассе, повторюсь, в то время, разницы между этими тремя группами: малороссами, белорусами и великороссами, не делалось. Это все были русские. Я тебе даже расскажу, что при записи свидетельств старожилов, предки которых приехали на Донбасс еще в 1909 году на шахты, отметила одну особенность. В то время нравы были более суровые, чем сейчас при заключении браков. Так вот, родители моих респонденток, когда давали согласие на их брак, не видели никакой разницы между малороссами, великороссами и белорусами. А вот если, допустим, жених был грек или еврей – было совсем другое дело. Этот человек воспринимался как чужой, другой нации, даже если он был из одного социального пласта.

ИА «Новороссия: Насколько я знаю, у большевиков национальный вопрос рассматривался по иному, и подсчет проживающих в регионе был другой?

Н.М.: Совершенно верно. Большевики, отвергнув, по понятным причинам, идеологическую концепцию о триединстве русского народа, рассмотрели национальный вопрос совершенно иначе, по сути, расколов единый русский народ на составляющие. Малороссы стали называться украинцами. Правда, делалась оговорка, что это, де, братский народ, еще более подчеркивающая, что это другой народ. Братскими могут быть и калмыки, например, но  все понимают, что этнически – это другой народ.

ИА «Новороссия»: Сколько было волн дерусификации в Донбассе?

Н.М.: Четыре. Первая официальная кампания началась сразу после революции. Это, можно сказать, была несоветская дерусификация, проводимая украинским марионеточным режимом, который пришел на немецких штыках. Но, ввиду недостатка времени, дерусификация проводилась наспех. Тем не менее, это осталось в исторических записях. Например, белоэмигрант Игренев вспоминал, что в Екатеринославе (Днепропетровске) «из учреждений были изгнаны все служащие, не владеющие «украинской мовой». Следующая кампания деруссификации, и самая мощная, проводилась уже большевиками с 20-х годов. В историю она вошла как «советская украинизация».

ИА «Новороссия»: Часто можно слышать, что «советская украинизация», дескать, организовывалась «недобитыми троцкистами», а не «русофилом» Сталиным. Что ты думаешь по этому поводу?

Н.М.: Это далеко не так. Есть факты о сталинской дерусификации. В отличие от «робкой» несоветской дерусскификации (прим. хотя, украинским националистам тогда просто не хватило времени), это была уже совсем другая широкомасштабная политика. Она началась в середине двадцатых годов и длилась фактически до войны. В этой кампании были задействованы практически все структуры советской власти, от законодательных до карательных. Были созданы «тройки по украинизации» (по типу революционных расстрельных «троек»), которые работали даже в маленьких городках Донбасса. Только в Артемовске, например, было создано 54 различных комиссий по украинизации. Представьте только, какое огромное количество средств и людей было задействовано в этом процессе. Можно сказать, Донбасс был огромным полигоном для испытания большевистской политики так называемой коренизации. Хотя о какой «коренизации» можно говорить, если регион первоначально был практически русский.

ИА «Новороссия»: Кто проводил в период становления советской власти дерусификацию? Какие кадры?

Н.М.: Дерусификация проводилась украинскими коммунистами, в том числе бывшими боротьбистами и укапистами (украинские левые эсеры и социал-демократы, примкнувшие к большевикам), а также бывшими эмигрантами, литераторами и украинскими экономистами, вернувшимися на родину после провозглашения курса на «украинизацию». Как известно, так поступили экс-глава Рады Михаил Грушевский, ставший в СССР академиком и профессором истории в Киевском государственном университете, экс-лидер Директории Владимир Винниченко, получивший пост заместителя председателя Совнаркома УССР86 , экс-командующий армией УНР Юрко Тютюнник, ставший преподавателем в Харьковской школе красных командиров. Вслед за этими зубрами украинского дела в Союз потянулись и сотни менее значительных персонажей, в частности, тысячи выходцев с Западной Украины, оккупированной Польшей. Многие из них относились к левому лагерю, так что непримиримых идеологических противоречий между ними и большевиками не было. Поэтому те из активистов Центральной Рады и Директории, кто согласился признать доминирование компартии, могли смело возвращаться из эмиграции, не опасаясь за свою безопасность. Хочу также подчеркнуть, что у большевиков  вообще были «грандиозные» планы по дерусификации. Помимо создания новой пролетарской культуры и искусства, существовали планы ввести для русского языка латинский алфавит, чтобы еще больше оторвать советскую культуру от русской, и наоборот приблизить её к Европе, с которой планировалось объединение после мировой Революции.

ИА «Новороссия»: Интересно, какая была официальная точка зрения на украинизацию в Донбассе?

Н.М.: Она рассматривалась как «достижение» национальной политики в СССР. Такое же представление об украинизации сохранялось в официальной советской историографии вплоть до конца 1980-х гг. Хотя исследователям эту тему советовали не брать, так как многие источники, хранившиеся в советских архивах, были  с грифом «секретно» для историков доступны. Вот у зарубежных авторов тема деруссификации Донбасса была хорошо представлена, но там, кстати, точка зрения на это вопрос не была сильно отличной от официальной.

ИА «Новороссия»: В каком смысле?

Н.М.: Многие зарубежные авторы, особенно если это были украинские националисты, критикуя большевиков, параллельно трактовали большевистскую украинизацию как завоевание национальных украинских сил. Указывали даже, на особую роль в украинизации наркома просвещения УССР Скрыпника, и то, что «украинизация» призвана была привлечь на сторону Сталина одну из крупнейших региональных партийных организаций – КП(б)У.

ИА «Новороссия»: Но были же и противники этой политики большевиков?

Н.М.: Конечно. Это были простые жители Донбасса. В советских источниках их называли иначе: «обрусевшее мещанство» и «обрусевший пролетариат», а также представителей русской интеллигенции, и, наконец, Русская православная церковь, которые, по мнению советского исследователя Дашкевича,  находились под влиянием русификаторских традиций и были убеждены в «исключительности (культурной, революционной), престижности всего русского». Здесь, я думаю, всем понятна подмена понятий. Донбасс надо было показать регионом, в котором проживало якобы украинское население, которое как бы просто обрусело. По сути, пропагандировалось, что провозглашенная «украинизация» — возвращение к «корням» (отсюда «коренизация). На самом деле, это была чистая ложь, но большевики делали все, что бы стереть память русского народа. А по Донбассу буквально катком прошлись. Здесь уже не только переводились на другой язык документация, вывески, газеты, но даже разговаривать в учреждениях запрещали на русском языке. И просто увольнениями уже не ограничивались. Для примера — только одно из массы постановлений по этому поводу: в июле 1930 года президиум Сталинского окрисполкома принял решение «привлекать к уголовной ответственности руководителей организаций, формально относящихся к украинизации, не нашедших способов украинизировать подчиненных, нарушающих действующее законодательство в деле украинизации», при этом прокуратуре поручалось проводить показательные суды над «преступниками».
А вот цитата из решения 4-го пленума Донецкого обкома КП(б)У: «Строго соблюдать украинизацию советских органов, решительно борясь со всякими попытками врагов ослабить украинизацию». Решение принято в октябре 1934 года! За полгода до этого, в апреле, тот же обком принял волевое решение «О языке городских и районных газет Донбасса». Во исполнение решений партии об украинизации дончане «постановили» полностью перевести на украинский язык 23 из 36 местных газет, еще 8 должны были печатать, как минимум, две трети информации по-украински, 3 – на греко-эллинском, и лишь две газеты (!) в области решено было оставить на русском языке. Затем в архивах находим массу документов проверок этого постановления, где редакторы карались за попытки саботировать перевод газет на украинский язык.

ИА «Новороссия»: На какой период пришелся самый пик дерусификации?

Н.М.: На 1932-33 годы. Особенно это явление можно проследить по показателям донецкого образования. На 1 декабря 1932 г. из 2239 школ Донбасса 1760 (или 78,6%) были украинскими, еще 207 (9,2%) – смешанными русско-украинскими. К 1933 г. в Донбассе закрылись последние русскоязычные педагогические техникумы. В 1932-33 учебном году в русскоязычной Макеевке не осталось ни одного русскоязычного класса в начальной школе, что, кстати, вызвало бурные протесты родителей. В этом году не более 26% учеников области могли учиться на русском языке. Чтобы долго не приводить цифры и факты массы постановлений различных советских и партийных органов того времени, скажу, что дерусификация в Донбассе проводилась ударными темпами даже в 1941 году. Свернула ее только война, во время которой наступила третья волна дерусификации, опять несоветская. Это уже период гитлеровской оккупации региона. Вот один из примеров: 30 октября 1942 года оккупационная комендатура Горловки запретила учреждениям района вести дела и переписку на русском языке, разрешив лишь украинский и немецкий. В послевоенное время, после небольшого всплеска дерусификации в 50-е и начало 60, регион оставили в «покое» в так называемый период «застоя». Четвертая волна деруссификации связна уже с образование из бывшей УССР собственно Украины.

ИА «Новороссия»: Ты можешь сказать, чего на сегодняшний день добились украинизаторы?

Н.М.: Все до единой кампании по дерусификации Донбасса провалились. Мало того, зачастую они рождали противоположную реакцию — отторжение. Кстати, так было не только в Донбассе, но и во всех бывших губерниях Юго-Востока УССР. Так было и в период первой кампании. Об этом вполне откровенно писал одни из ее «отцов» Винниченко, считавший. что итогом вышеупомянутых комедийных смен вывесок было рождение «ненависти к украинской власти». А кадет-эмигрант Могилянский писал: «Население Донбасса было более чем равнодушно к попыткам и затеям украинизации». И больше того: «Многие из тех прогрессивных русских деятелей, которые с симпатией относились к стремлениям культурного украинства, к развитию украинского языка, литературы и национального творчества во всех областях жизни, теперь с ужасом отшатнулись от своих прежних симпатий, увидев бездну человеческого страдания, принесенного в качестве жертвы на алтарь национальной обособленности и розни». Даже немцы в своих докладах из Киева в Берлин писали, что «из украинизации ничего не выходит, ибо население стремится к русской школе». Например, в том же Екатеринославе никакие увольнения не помогли: как писал один автор о том времени, «официальная украино-галицкая «мова» совершенно игнорировалась населением».
О периоде дерусификации 30-х годов мы, конечно, таких подробных свидетельств не имеем, поскольку писать их могли в основном в лагерях. Но даже угрозы показательных процессов и «троек» не могли заглушить недовольства донбассовцев. Они писали во все инстанции об абсурде происходящего. Так, учитель из Славянска Н. Тарасова написала в газету: «В школе идет двойная трата времени в связи с украинизацией — учитель проводит беседу сначала с учениками по-украински, а потом по-русски. чтобы дети лучше поняли». Но чаще люди шли на глухой протест: они не посещали принудительных курсов украинского языка, не выписывали навязываемых газет. Многие донецкие газеты уже вынуждены были идти на хитрость, печатая всё заголовки по-украински, а статьи по-русски: только так их читали. Не удивительно, что при малейшем послаблении в системе репрессивных мер цифры «украинизированных» школ, газет, учреждений нашего региона резко падали вниз. Тогда советская власть пошла на хитрость, пользуясь тем, что основной массе населения были не известны некоторые «особенности» политики большевиков по национальному вопросу, просто записывали в паспортах, что ты украинец. У меня есть много свидетельств жителей Донбасса, которые обращали внимание на такую подмену и отказывались от этой записи, просили, чтобы сделали запись «русский». Причем, это были очень молодые люди, возможно сознательности в таком возрасте у них бы и не было, если бы не их родители и воспитание в русской среде.

ИА «Новороссия»: А как ты считаешь, когда сложились основные пропорции этнической  структуры Донбасса?

Н.М.: В послевоенное время, тогда с середины 50-х годов прошла еще одна волна переселений в регион, теперь уже со всего Союза. Можно сказать, что такая структура с незначительными изменениями дошла и до наших дней. Т.е. в Донбассе была сформирована, безусловно, полиэтническая общность из представителей около 130 этнических групп, но с абсолютным преобладанием в ней русских и весьма обрусевших украинцев (правильнее, малороссов), являющихся украинцами только по паспорту. Но в духовном, культурном отношении весь Донбасс был практически в русском цивилизационном пространстве и за все эти годы своего нахождения в составе Украины. Да, иначе и быть не могло! Потому что, есть еще понятие родовой памяти, а эту структуру очень трудно изменить и за сто лет. Люди Донбасса всегда отторгали любое чужеродное влияние.

Интервью взяла Наталья Залевская