Английский лорд Пасфильд: Гимн во славу советских лагерей и ОГПУ

В 1935 году престарелая чета Беатриса и Сидней Вебб (лорд Пасфильд) написали книгу «Советский коммунизм — новая цивилизация» объёмом 1150 страниц. Для её написания семейная пара дважды побывала в Союзе, собирая материал. В 1937 году она была издана в СССР. В ней Веббы превозносят СССР как самую гуманную систему в мире. Особой благодарности от английской пары заслужила ликвидация русского крестьянства как класса, а также тюрьмы и лагеря ОГПУ. Советские тюрьмы и судебную систему они тоже находят самыми гуманными в мире. Особую пикантность книге придаёт тот факт, что Сидней Вебб много лет занимал министерские посты в правительстве Англии и был членом Палаты Лордов.

Сидней Вебб родился в 1859 году, его жена — в 1858-м. Сидней Вебб вместе с Бернардом Шоу и другими представителями левой либеральной интеллигенции основал в 1883 году «Фабианское общество», поставившее своей целью без революции, эволюционным путём, посредством постепенных реформ, добиться врастания капиталистического общества в социализм. В 1915 году он входит в руководство Лейбористской партии. В 1922 году Сидней Вебб избирается в парламент. Далее, он — министр торговли и промышленности в первом правительстве и колониальный министр во втором правительстве Макдональда, а затем — член Палаты Лордов с титулом лорда Пасфильда.

В предисловии к книге Веббов «Советский коммунизм — новая цивилизация» говорится: «Этот труд является плодом двух поездок в Советский Союз и четырехлетней исследовательской работы. Они признают, что СССР является ныне страной подлинного гуманизма, где поклонение богу заменено службой человеку».

В письме Сталину советский посол в Англии Майский пишет в ноябре 1935 года:

«Книга Веббов замечательна тем духом глубокой симпатии к СССР, которая проникает её всю от начала до конца. Это не симпатия коммуниста, который радуется нашими радостями и болеет нашими трудностями, который идёт в бой под нашим же знаменем за создание советского строя в своей стране. Это симпатия умного и образованного реформиста, которому на склоне лет пришла в голову мысль: «А ведь, пожалуй, эти молодые варвары из Страны Советов правы! Пожалуй, они как раз указывают человечеству его дальнейшие пути!» Сами Веббы мне говорили, что они рассматривают свою работу о «Советском коммунизме», как своё политическое завещание».

Мы приводим отрывок из этой 1150-страничной книги супругов Веббов о советской тюремной системе и ОГПУ:

Гуманизм ОГПУ

«Приговоры ГПУ имеют две особенности. Во-первых, следователь обвинения должен исполнять приговоры лично. Во-вторых, осуждённых не ставят к стенке. Их выводят из камеры будто бы на другой допрос. Когда приговоренный, ничего не зная, идёт под караулом, его расстреливают с возможным милосердием, пуля обычно попадает в затылок у основания мозга.

Есть ещё третья замечательная особенность: вопреки газетным заметкам, приговор часто так и не приводится в исполнение! Официально мёртвый, заключённый продолжает жить, чтобы продолжать работу для Советов, день или ночь в подземной тюрьме ГПУ, остальное время на работе. В России сейчас слишком редки хорошие опытные инженеры, чтобы расстреливать их без разбора. Они должны быть поставлены на работу по выполнению пятилетки».

Примечание Веббов:

I

В том же духе свидетельствует и мистер Аллан Монкгауз, имевший исключительные возможности ознакомиться с работой ГПУ; он доходит до такого утверждения: «я весьма сомневаюсь, действительно ли многие из предполагаемых жертв были расстреляны». Конечно, смертные приговоры выносятся только в наиболее тяжёлых случаях. Значительное большинство арестованных ГПУ в настоящее время быстро передаются в ведение обычных судов, или же, если их действия не носят характер ясно выраженной контрреволюции, они, после недолгого заключения, освобождаются с предупреждением. Других направляют на жительство в любое место по выбору, за исключением шести главных городских центров. Более опасных политических преступников просто ссылают в глухие места, за Урал или к полярному кругу.

Долго держать в заключении не принято, и как только арестованный даёт доказательства своего раскаяния и готовности отречься от былых ошибок, его во многих случаях освобождают и дают возможность служить государству.

(В.Рукейзер, цит. соч., стр. 182)

II

Лично нам удалось встретить в 1932 году случай, подтверждающий эти слова. Намереваясь занять в одном крупном городе лучшую комнату в лучшей гостинице-отеле, которую мы считали забронированной для нас, мы обнаружили там русского специалиста, приговоренного к длительному заключению за контрреволюционную деятельность. Он успел отбыть лишь небольшую часть своего срока, когда директор треста, где он работал, испытывая острую нужду в его экспертизе, добился его освобождения и возвращения на завод с правом проживать в отеле вместе с женой.

III

Один американский наблюдатель описывает несколько случаев подобного обхождения: «Взяточник-подрядчик, которого я встретил в тюрьме в 1924 году, занимал в 1931 году крупный административный пост. Он был направлен в центральную Азию для участия в широком развитии льноводства и добился успеха.

Известный инженер, профессор Рамзин, осужденный по нашумевшему делу Промпартии, не содержался в тюрьме,— его отправляли ежедневно в его же аудиторию для чтения лекций, сначала под конвоем, а затем одного. Он утратил свой дом, автомобиль и престиж, но не утратил работу. Если он будет работать хорошо, то вернется и престиж».

(Гарри Ф. Уорд, Вместо прибыли, 1933, стр. 91-92 (на англ. языке).

IV

Как уже упоминалось, никто из осуждённых по этому делу в действительности не был расстрелян. Один из них, опытный врач, приговоренный к смерти, работал тюремным врачом и в 1933 году, когда в запорожскую тюремную колонию приезжали для ееёосмотра, проживал в комфортабельной квартире вместе с женой.

(Ленка фон Кербец, Советская Россия борется с преступностью, 1934, стр. 23-24 (на англ. языке)

«Недавно один инженер, восемь месяцев назад осуждённый за саботаж, был премирован за хорошую работу одиннадцатью тысячами рублей. Его вернули на работу под надзором, и он оправдал надежды».

(там же, стр. 46).

V

«На заводе гражданской авиации арестовано было за вредительство четыре человека. Они были приговорены к десяти годам каждый. Через год все они были амнистированы, получили по десяти тысяч рублей премиальных за хорошую работу и возвращены на прежнюю работу реабилитированными»

(Элла Винтер, Красная добродетель, стр. 76).

Были опубликованы и другие аналогичные случаи: «На заводе им. Менжинского № 39 (Москва), в борьбе рабочих за высокие темпы и качество продукции активно участвовали бывшие вредители, в своё время осуждённые и приговоренные. Некоторые «герои» шахтинского процесса в настоящее время с успехом участвуют в развитии восточной угольно-металлургической базы, проявляя большую творческую инициативу»

(И.Грабе, Новые методы работы, новые методы руководства, Изд-во иностранных рабочих в СССР, Москва 1933, стр. 57)

VI

Особо замечательный пример связывается с открытием первого блюминга, построенного на Ижорском заводе. «Драматическую нотку вносило во всю церемонию присутствие двух членов осуждённой инженерской группы, ответственных за чертёж и конструкцию. Тут резко подчеркнуты были две отличительные черты советской жизни — высокие достижения машиностроительной индустрии и изменение позиции инженеров, в прошлом враждебных советскому строю… Эта история восходит к маю 1930 года, когда представители ОГПУ поручили конструирование нескольким специалистам, содержавшимся в заточении за участие в контрреволюционной деятельности Промышленной партии вместе с Рамзиным и другими.

Последние исполнены желания доказать свою лояльность по отношению к Советскому Союзу выполнением какой-либо работы по их квалификации.

(«Москау дейли ньюз», 4 февраля 1933)

ОГПУ на защите народа

При всём существующем страхе перед ГПУ его существование и энергичная деятельность не вызывает или почти не вызывает порицания среди трудящихся промышленности и сельского хозяйства, составляющих 80% населения. Больше всего страдают от недоверия, ведущего к надуманным обвинениям, интеллигенты, особенно занимавшие известное положение при царском режиме. Если по отношению к ним проявляется несправедливость и незаслуженная суровость, она вытекает из сохранившегося ещё подозрительного отношения к людям,служившим в своё время Российской империи.

Рядовой рабочий, по крайней мере в городах, совершенно уверен, что только бдительности ГПУ обязано своим существованием советское государство,—иначе оно было бы свергнуто бесчисленными внутренними и внешними врагами, с которыми, по его мнению, велась такая напряжённая и до сих пор ещё не вполне успешная борьба. И эта точка зрения, как мы уже видели, воспринята также иностранными резидентами, людьми беспристрастными и компетентными. «Со всей откровенностью,—пишет автор, собравший в своей книге большой опыт личного знакомства с ГПУ,—должен добавить, что там, где ГПУ наносит удар, это обычно имеет основание. Обвинение может быть надумано или преувеличено, частный случай, которым вызван арест, может оказаться предлогом. Но практически, если миновать эти, быть может, банальные оправдания, ГПУ абсолютно уверено, что обвиняемый замешан был в антигосударственной деятельности. Когда они бьют, то бьют уверенно и крепко. Фактически придраться не к чему. Если вина несерьёзная или человек проявил раскаяние, его отпускают».

Гуманизм советских тюрем

Обычные тюрьмы в СССР находятся в ведении не ГПУ, а Совнаркомов отдельных союзных республик. Но в дополнение к правительственным тюрьмам ГПУ содержит в Болшеве, Московской области, замечательное исправительное заведение, которое как по своим перспективам, так и по достижениям. Это обширное заведение, вмещающее без малого тысячу человек. Оно расположено в красивом имении экспроприированного фабриканта-миллионера и сочетает промышленное производство с сельским хозяйством. Здесь нет ни стен, ни закрытых решеток, которые мешали бы здешним обитателям выходить на волю.

Лица, специально отобранные, как наиболее подходящие для исправления, из массы людей, по меньшей мере дважды осуждённые за мелкие кражи, воровство, кражу со взломом, вооружённый грабеж,—тут запросто получают сдельную работу, свободно выполняемую в разных отделениях тюремной мастерской. Им разрешается курить и разговаривать, слушать музыку, ходить в театр, проводить свой досуг по собственному выбору с некоторыми резонными ограничениями. Им показывают на деле, что регулярная производственная работа, перемежаемая отдыхом, в условиях максимально возможной свободы приятнее жизни преступной и нищенской. Через некоторое время они могут вызвать к себе своих жён, и каждой семье дается своё жильё. Многие, досрочно освобождённые, отказываются отсюда уезжать, некоторые тут же находят себе жён, и колония непрерывно растёт, насчитывая в данное время около трех тысяч смешанного населения—осужденных и юридически свободных и работающих. И Болшево не одно: в СССР еще десять исправительных колоний, работающих по такому же плану.

Можно сослаться на французского адвоката, П.Гибу-Рибо, который пожелал в 1927 году осмотреть тюрьмы. Он навестил Народного комиссара юстиции РСФСР Курского, который сразу же согласился на его просьбу и получил для него по телефону от Комиссариата внутренних дел полный список в несколько сот тюрем. Г-н Гибу-Рибо имел полную возможность выбора и получил на руки письменное распоряжение о допуске его, без уведомления с его стороны, в любую тюрьму, одного или с переводчиком по его выбору.

Он посетил много тюрем и обнаружил там, вперемежку с другими, многочисленных политических заключённых (среди них ряд людей, кому смертные приговоры заменены были длительными сроками заключения): ему предоставлена была возможность подолгу беседовать с ними наедине во время их прогулки по коридору, и многие из них говорили по его просьбе на том или ином языке. Он нашёл тюремную обстановку и обхождение с заключенными гуманными и рациональными — по его оценке, значительно лучше, чем во Франции.

Его длинное и интересное описание заканчивается выводом: «Пенитенциарный режим в Советской России гуманный и приемлемый».

(П.Гибу-Рибо, Куда идет Россия, Париж 1928, гл. VII, «Пенитенциарный режим и тюрьмы», стр. 115-134 (на франц. языке)

Еще более осведомлена и имеет всецело хвалебный характер цитированная нами работа Ленка фон Кербец. Автор в 1932 году в течение многих месяцев объехал бесчисленное количество тюрем но всему СССР, беспрепятственно беседуя с заключёнными.

(См. также М. С. Колкотт, Правосудие в России, Нью-Йорк 1935 (на англ. языке)

Официальные отчёты Управления местами заключения в Комиссариате внутренних дел РСФСР за 1932 год сообщают о серьёзных успехах в производственной подготовке заключенных, а также о выполняемых ими работах, в частности по обработке дерева, металла и кожи, об их работе в каменоломнях, текстильной и пищевой промышленности, причём они получают заработную плату по тарифным ставкам профессиональных союзов и отрабатывают количество часов, принятое в этих видах производства. Средняя оплата труда не позволяет претендовать на экономические выгоды, но моральное действие регулярной, а главное — целеустремленной работы, по данным автора, превосходное».

Источник: ttolk.ru

Мнение автора статьи может не совпадать с мнением редакции