Вклад пиратов XXI века в политэкономику морского рейдерства

Новейшее время отмечено переходом 90% пиратской активности в Западную Африку. Это явление настолько очевидно, что канувшие в прошлое сомалийские пираты Аденского залива отдали лидерство представителям этого региона. Гвинейский залив наблюдает увеличение нападений морских разбойников с 2010-ых годов, но за один лишь прошлый год количество атак выросло практически вполовину.

От напасти неожиданных нападений не спасают даже общие усилия военно-политических сил западноафриканских государств. Не помогают и построенные в регионе военно-морские базы. Причём связывают активизацию морского разбоя с ростом объёмов нефтедобычи. Дело в том, что шельф Западной Африки становится популярной площадкой для разработки новых нефтегазовых месторождений. В одной Гане за 4 последних года увеличилась добыча вдвое.

Стоит отметить, что гвинейское пиратство может лишь отдалённо так называться. В прямом смысле пиратство — это организованный разбой на морских просторах. Что касается Гвинейского залива, то большее количество инцидентов здесь фиксируется в акватории территориальных вод государств региона. Прибрежный разбой здесь имеет устойчивое ядро — дельта реки Нигер.

С середины нулевых годов нефтеносный бассейн здесь приобрёл жёсткую славу «горячей точки» — постоянно происходят атаки на танкеры, трубопроводы, платформы, терминалы компаний, работающих в Нигерии, среди которых значатся Royal Dutch Shell, Chevron, ExxonMobil, Agip, Total и Eni и обслуживающий их персонал. Вторым по значимости аспектом здешнего пиратства является саботаж нефтетранспортной инфраструктуры и «слив» топлива с нефтепроводов.

Мятежные группировки Дельты таким образом требуют компенсации за ущерб, нанесённый сельхозугодиям: пашням и полям, а также окружающей среде в целом. Также группировки добиваются национализации нефтяного сектора для более справедливого распределения доходов от нефтяной ренты в пользу местных общин. Но эта «социальная база пиратства» не является исключительной для пиратских группировок, они остаются многопрофильными ОПГ с массой собственных интересов в рамках своих okrika — сфер влияния. «Сливаемая» сырая нефть, которую попросту перебрасывают на кустарные НПЗ, идёт позже на перепродажу.

Таким образом географическая принадлежность пиратства неслучайно тяготеет к Дельте. Криминальные группировки «экотеррористов» хорошо спелись с пиратами, создав многоуровневый симбиоз. «Мстители» Дельты оказывают посреднические услуги в перепродаже отобранных пиратами в море товаров. На вырученные деньги они приобретают для разбойников стрелковое оружие и амуницию. Причём постоянно происходит «ротация» «пиратских» и «наземных» групп — получившие опыт в нападениях на оффшорные платформы инсургенты, имён которых не нашлось в списках на реабилитацию или амнистию, присоединяются к пиратским ОПГ, и с удовольствием продолжают там свою «службу».

Сообщества пиратов Гвинейского залива представляют собой сложные вертикально-интегрированные структуры, настоящие военно-экономические предприятия. Ведь невозможно отладить удачное пиратство без поддержки, логистики, налаженной разведки и контрразведки, изучения лоции территориальных вод, судов, наличия и назначения перевозимых грузов. Не продержались бы долго искатели приключений и без политического лобби, обоюдно выгодных схем взаимодействия с крупными компаниями, а также без лояльности местных жителей, которым тоже перепадают бенефиты от трансграничных ОПГ через клановые и этнические узы.

Можно сделать довольно парадоксальный вывод о том, что схематично связанные между собой пиратство, контрабанда топливом, «энергетический терроризм» Дельты представляют вывернутую наружу форму перераспределения, проникновения национального богатства государств региона, которое в большинстве своём оседает у ТНК и региональных магнатов, обратно к населению. В определённом смысле можно отметить, что это не повстанческие вылазки, созданная структура на Западе Африки относительно бескровна. Сомалийские пираты похищали экипажи ради выкупа, в Гвинейском же заливе морской разбой сосредоточен на расхищении товаров и грузов для их перепродажи контрабандистскими путями — по рекам, бухтам, мангровым тропам. Идеализировать их тоже не стоит, потому как похищениями и рэкетом здешние «вояки» также пробавляются.

Отметим, что основа жизнеобеспечения прибрежных, пограничных, рыбацких сообществ — контрабанда — буквально уничтожает несырьевые национальные производства. Контрабандные дизель и бензин за меньшую цену попадает в нефтедобывающие страны, в то же время многие товары нелегально уходят за пределы страны, легально закупаемые по низким ценам в Нигерии.

И таких примеров парадоксальных нестыковок здесь можно провести массу. Майки и футболки скрытыми путями контрабанды попадают в страны «хлопковой мануфактуры» наподобие Бенина. Примеры есть и в пищевом секторе: местные шоколадки попадают к производителям какао-бобов, а выращенная в выгребных ямах Азии рыба — в страны, чьи акватории богаты рыбой собственной. Таким образом пиратство Гвинейского залива стало отдельным явлением, о котором вскоре будут говорить даже больше, нежели о сомалийских пиратах.

Мария Коледа