Вадим Хомич: Без России Донбасс пропадёт

Известно, что Донбасс живет с помощью Российской Федерации и тех неравнодушных граждан, которые хотят помогать единому народу в его трудной жизненной ситуации. Один из таких людей — общественный деятель из Москвы Вадим Константинович Хомич, который участвует в судьбе Донбасса уже третий год.

За это время благодаря его безвозмездной помощи в прифронтовых районах республики были установлены девять детских площадок, подарена бытовая и компьютерная техника селам Староласпа, Красноармейское и Саханка. Более 300 семей получили продуктовые наборы, более 500 детей обеспечено канцелярией. Инвалидам боевых действий он подарил инвалидные коляски. При его финансировании ведется восстановление памятника воинам, погибшим в годы Великой Отечественной войны в Саханке.

Вадим Хомич дал интервью журналистам ИА «Новороссия» после очередной поездки в прифронтовой район республики с благотворительной миссией.

ИА «Новороссия»: Вадим Константинович, до 2014 года вас что-то связывало с Донбассом или Вы стали интересоваться им только с началом украинской карательной операции?

Вадим Хомич: Мне достаточно того, что здесь проживают русские люди, это уже связывает меня с Донбассом. Сюда я приехал позже, потому что в 2014 году большинство россиян думали, что всё это временно и скоро конфликт закончится. В Московской области был особенно большой поток беженцев из Донецка и Луганска. Мы все тогда помогали этим людям, в том числе и я.

На тот момент были мысли, что вот-вот наступит конец конфликта, а с ним и долгожданный мир, Донбасс войдёт в состав России. Но время шло, а военные действия в Донбассе всё продолжались.

Впервые я поехал Луганск в июне 2018 года, когда получил информацию, что там по-прежнему погибают дети, люди живут в подвалах и прячутся от бомбежки — это тронуло. Я следил за ситуацией по публикациям в российских СМИ, местных источниках Донбасса и из сообщений волонтёров. Помню, я очень быстро собрался и поехал.

ИАН: По-вашему, сейчас официальные российские СМИ замечают проблемы Донбасса?

В.Х.: Безусловно, они замечают. Конечно, меньше, чем когда была острая фаза, но, тем не менее этот вопрос поднимается.

ИАН: Что вы в первый раз увидели, когда приехали сюда?

В.Х.: С одной стороны границы стоят русские, и с другой стороны тоже русские. Передо мной встал вопрос, зачем русские отгораживаются друг от друга? Этот вопрос я задал пограничникам, но, конечно же, ответа я не получил. При въезде в первый город меня впечатлила картина: молодая, симпатичная девушка подметала улицы, потому как, я так полагаю, другой работы там просто нет.

Я понял, что дела не так хороши, раз девушки работают дворниками. С уважением отношусь к любому труду, тем более к самому низкооплачиваемому, но эта картина меня буквально шокировала — наверняка, она выполняла эту работу, чтобы попросту не умереть с голоду.

Потом я приехал в Луганск, где закупил для местных жителей порядка пятидесяти продуктовых наборов и передал собранные моими друзьями детские принадлежности.

На обратном пути, не зная дороги, свернул в другую сторону, как раз к станице Луганской. Там я получил впечатления, как будто смотрел фильм про Югославию: разруха, дедушки с авоськами… Картина, которую я наблюдал, это жуткий сюрреализм.

Когда по приезде у меня интересовались впечатлениями о поездке, я отвечал, что там просто гуманитарная катастрофа, иначе не назовешь.

Конечно, в России это освещается, но не воспринимается людьми настолько серьёзно. Необходимо побывать здесь самому, чтобы прочувствовать всё это.

Но когда ты помогаешь, что-то делаешь, картинка немного меняется. Ты уже не просто ужасаешься, а своими усилиями влияешь на ситуацию, даёшь надежду на новую жизнь.

ИАН: Зачем вы помогали беженцам в Москве и зачем приехали сюда?

В.Х.: Это заложено в генетическом коде. Испокон веков, когда в селе сгорала хата, всем миром мужики ходили строить дом погорельцам. По зову сердца, по велению души я сюда поехал.

Моя бабушка — малолетний узник фашизма. Всё детство я слушал её рассказы о войне, и я вижу войну, прежде всего глазами ребёнка.  Поэтому сегодня с большим состраданием смотрю на детей, которые находятся в подобной ситуации.

ИАН: Можно ли провести аналогию между Великой Отечественной войной и нынешней войной в Донбассе в том смысле, что современный конфликт стал её продолжением?

В.Х.: Когда в станице Луганской я подвозил одну пожилую женщину, она мне рассказала историю о том, как украинские войска согнали всех жителей села в церковь, как когда-то делали немецкие фашисты. Благо их не подожгли, просто закрыли, чтобы в это время грабить их дома. Забрали даже старые холодильники — аналогия здесь точно просматривается.

ИАН: Можно ли сказать, что гуманитарная помощь, установка памятников и детских площадок так же важны, как и моральная поддержка?

В.Х.: Личное присутствие позволяет сделать больше. Я бы мог сидеть в Москве и спокойно перечислять деньги в фонды или пустить всё на самотёк. Но я понимаю, насколько важно самому приехать сюда, показать своё уважение к людям и обнадёжить, что мы с ними до конца. Прежде всего мы приносим людям веру в то, что Россия с Донбассом.

В одном из сёл, куда мы доставляли гуманитарную помощь, ко мне подошла женщина. Узнав, что я из Москвы, она остановила меня и сказала: «Вы когда в Москве будете, передайте там, пожалуйста, чтобы Россия нас не бросала. Они же если придут, разбираться не будут, всех нас поубивают». Пока я не знаю, кому передать эту просьбу, но, обязательно это сделаю.

ИАН: Почему вы занимаетесь восстановлением памятников, и как на это реагируют жители Донбасса?

В.Х.: Потому что это общая память — за наши жизни погибло много бойцов. Памятник в Саханке был целенаправленно уничтожен в 2015 году, и мы восстанавливаем его всем миром. Местные жители отреагировали положительно. Они собираются и вместе работают над его восстановлением. Для них это рубеж, от которого отступать уже нельзя. Этот памятник становится оплотом — знаменем Победы, и отступить хоть на шаг назад мы не имеем права.

ИАН: Почему помощь оказывается именно прифронтовым районам?

В.Х.: Потому что там живут люди, которые больше всего страдают от этого конфликта: погибают, получают ранения, теряют свои дома и близких. Не так давно мужчина из Саханки был ранен и ему ампутировали ногу, сейчас он в критическом состоянии.

ИАН: Насколько в ментальном плане Донбасс сейчас является частью России?

В.Х.: На все сто процентов. Я не вижу никаких различий между людьми, с которым общаюсь по разные стороны границы. Если взять Ростовскую область, то это вообще один регион.

ИАН: Что бы вы хотели сказать жителям Донбасса?

В.Х.: Россия была и остаётся вместе с Донбассом. Я жду того момента, когда наша Родина будет простираться от Донецка до Владивостока!

Вопросы задавали: Анна Хотеева & Давид Худжец