Немецкий тупик еврозоны

Осень 2019 года в Европе стала порой юбилеев. Например, большое внимание привлекла к себе 30-я годовщина объединения Германии. Дата важная, спору нет. Но гораздо меньше внимания было уделено десятилетней годовщине кризиса в еврозоне. Именно осенью 2009 года греческое правительство потрясло мир, объявив о масштабах своих бюджетных манипуляций. С тех пор над еврозоной повисла грозная тень постоянной угрозы дестабилизации. И в данный момент ситуация с её развитием находится в откровенном тупике. Ключи от которого вероятнее всего, находятся в Берлине.

Сегодня рынки европейских облигаций относительно стабильны. Разумеется, насколько это вообще возможно в период пандемии. Но политика внутри еврозоны в целом продолжает оставаться неспокойной, и объединенная Германия (безусловно, крупнейший и важнейший участник данного сообщества) продолжает оставаться в центре происходящего.

В прошлом году наблюдатели стали свидетелями настоящей битвы за бюджет еврозоны. Решение Европейского центрального банка (ЕЦБ) в сентябре 2019 возобновить количественное смягчение оказалось весьма спорным и вызвало противодействие. Непрекращающиеся до сих пор дебаты по этому и другим принципиальным вопросам указывают на фундаментальную нерешённость проблем, осложнённую глубоко политическим характером европейского валютного союза в целом. Отчасти аргументы в этом споре определяются структурными различиями экономик европейских стран. Но это также и вопрос политических взглядов — той интерпретации, которую европейские левые и европейские правые придают данной теме. Для одних абсолютным приоритетом является европейское единство и общие интересы, для других — благополучие в первую очередь их собственных стран.

Партийно-политическая система, в рамках которой осуществлялось управление кризисом еврозоны, начавшимся более чем десятилетие назад, в ходе этого процесса пережила ряд сейсмических потрясений. В первую очередь это касалось наиболее пострадавших стран: Португалии, Ирландии, Испании, Италии и Греции, не говоря уже о Венгрии и Румынии. Но политические потрясения в конце концов пришли и во Францию, и в Германию. После шоковых выборов 2017 года, в результате которых «Альтернатива для Германии» (AfD) впервые ворвалась в Бундестаг, долгие и мучительные попытки сформировать немецкое правительство оставили французского президента Эммануэля Макрона (самого являющегося продуктом распада французской партийной системы) тщетно ожидающим ответа на свои предложения по европейской реформе. Два года спустя большая коалиция в Берлине снова начала периодически висеть на волоске. Что также не сказалось положительно на стабильности еврозоны. Вопрос которой очевидным образом приносится в жертву данному положению дел.

В частности это стало результатом жёсткого кризиса бывшей второй крупнейшей партии Германии — СДПГ — которая, являясь одним из главных сторонников европейского единства, в 2018 году в четвертом правительстве Меркель получила министерство финансов. А уже в следующем году политическая база СДПГ просто рухнула на осенних выборах, когда она заняла четвертое место после Зеленых и «Альтернативы». И это был удар не только по социал-демократам, но и по сторонникам объединённой Европы в целом.

В быстро изменившемся ландшафте немецкой политики проевропейским силам просто не хватает четких точек соприкосновения. Они всё больше впадают в унылое депрессивное состояние с минимумом активности. Напротив, евроскептическое течение является весьма активным. Значительная часть выразителей консервативного, чтобы не сказать националистического мнения в Германии яростно отвергает любые шаги, необходимые для оздоровления европейского валютного союза.

Наиболее ярко это проявляется в случае с AfD, которая была изначально основана как партия протеста именно против шагов, предпринятых в 2012 году для спасения валютной зоны, произведённого за счёт развитых европейских стран, включая Германию. Заметим, что в Британии то же самое стало одной из причин, в итоге приведших к Brexit’у. С тех пор партия перешла от критики зоны евро к вопросам миграции, а теперь и к «зеленой» политике. Но евроскептицизм отнюдь не ограничивается AfD. Он широко распространён также и в Свободной демократической партии (СДП) и даже целых сегментах ХДС. В сдержанной форме она выражается в предубеждении против других членов еврозоны. А недавно эта позиция нашла себе новую благодатную почву в негодовании по поводу новых процентных ставок ЕЦБ, многими названных «карательными».

В широком спектре германского политического поля, во мнениях по экономическим и финансовым вопросам усердно культивируется и воспроизводится скептицизм и подозрительность по отношению к другим членам еврозоны. И нет — это не риторика «немецкого превосходства», в чём пытаются обвинять тех, кто эти мнения высказывают. На самом деле чаще всё совсем наоборот — это ярко выраженная защитная риторика. Куда более опасная для европейского валютного единства.

Многие немецкие консерваторы, возглавляемые руководством Бундесбанка, так и не примирились с решением, принятым главой ЕЦБ Марио Драги во время кризиса в 2012 году с его обязательством «количественным смягчением, чего бы это ни стоило». Об этом свидетельствует необычайная волна возмущения, вызванная нынешним возобновлением количественного смягчения, начавшимся ещё до пандемии. Эта волна простирается от националистической периферии ХДС до бульварной газеты «Бильд Цайтунг» и самого Бундесбанка. При этом правительство Меркель едва ли произнесло хоть слово в защиту ЕЦБ.

Конечно, как уверяют защитники ЕЦБ, он действует не из-за гордыни или какого-то извращенного желания развязать инфляцию для нуждающихся в ней немецких финансистов, а потому, что он боится риска дефляции и остро нуждается в адекватном фискальном ответе на замедление экономики еврозоны. Но в Берлине, несмотря на все более громкий хор несогласных, бюджетирование всё так же подчиняется политике «черного нуля» Вольфганга Шойбле — жёстких правил балансировки бюджета, экономии и недопущения накопления долгов. Нынешнее правительство придерживается этих правил последовательно. Настолько, что даже пакет мер климатической политики от 20 сентября 2019 года был разработан в соответствии с ними, хотя экологические инициативы всегда были одними из самых расточительных.

Во многом именно в это упирается создание крайне желательных стабилизирующих механизмов для еврозоны. Одним из очевидных подобных решений мог являться Фонд страхования от безработицы. В 2018 году германский министр Шольц действительно ухватился за эту идею — страхование по безработице как раз было в рамках традиционного политического дискурса его партии СДПГ. Но его инициатива не была согласована с канцлерством Меркель. Было выдвинуто обычное возражение, что Германия в конечном итоге станет чистым плательщиком. В итоге, еще до того, как эта идея была обсуждена в Европе, она умерла в Берлине.

Та же ситуация складывается и в вопросах деятельности европейского банковского союза. В попытках рационализировать его работу Министерство финансов Германии периодически действовало даже без согласования с канцелярией канцлера. И многие их предложения вполне нравились немецкому бизнес-лобби. Но в целом положение здесь ровно такое же, как и в вопросе создания Фонда страхования от безработицы: слишком многие в Германии не хотят видеть её «драйвером стабильности» всех остальных. Единая банковская система Европы — идея, быть может, и интересная, но пока существует неравномерность развития банков разных европейских государств, её функционирование всегда будет осуществляться за чей-то счёт. К примеру, итальянские банки вызывают очевидное беспокойство. И кто сказал, что их стабилизацию в общей системе не будут осуществлять за счёт немецких «Дойчебанка» и «Коммерцбанка»?

И в данный момент мнение тех, для кого данные аргументы являются ключевыми, звучит в Берлине гораздо громче тех, кто куда более важным вопросом считает само европейское единство. А с приходом пандемического кризиса такое положение дел лишь укрепилось. Итогом является то, что дальнейшее развитие еврозоны всё более упирается в немецкий тупик. И каким может быть выход из него — совершенно не ясно.

(с) Павел Кухмиров.