Борис Межуев: Мировые лидеры вынуждены идти на сближение с Россией

19 августа, во время встречи с президентом России Владимиром Путиным в Париже, президент Франции Эммануэль Макрон упомянул, что не прочь возобновить международный формат G8, в который ранее входила и Российская Федерация. В ответ на это, Владимир Путин напомнил, что такого формата уже не существует, но Россия готова к сотрудничеству и может, например, принять у себя дома лидеров стран G7. Позже идею восстановления формата G8 поддержал и президент США Дональд Трамп.

Редакция ИА Новороссия попросила прокомментировать вероятность возобновления площадки G8 философа и политолога Бориса Межуева. По его мнению, время «Большой восьмёрки» давно ушло и сейчас она не может играть никакой роли. А потому России в таком идеологическом клубе делать нечего. Но, вместе с тем нужно констатировать, что, несмотря на всевозможные санкции и обвинения, мировые лидеры все чаще призывают к сотрудничеству с Москвой.

«Мне кажется, главная причина – это прагматизм во внешнеполитических отношениях, который уже становится реальностью (но который ещё не стал). Поэтому Макрон сейчас колеблется: стать лидером новых тенденций и вернуть Россию в «восьмёрку» или всё-таки занимать прежнюю позицию. Видимо, его группа влияния, так называемые «глобалистские элиты», на которые он ориентируется и от имени которых действует, ещё не приняли окончательного решения. Поэтому сейчас он испытывает некий страх подыграть Трампу. Американский президент же ведёт дело к предельной прагматизации международных отношений. Я думаю, главная причина в этом.

Другое дело, что в ближайшее время цена этой «Большой восьмерки» будет никакая — ее эпоха уже ушла. Появление там России ещё больше разрушит этот институт: может она туда вернётся, а института уже не будет. В этом смысле «Большая двадцатка» (G20 — прим. ред.) будет играть всё большую роль.

Что такое G8? Это некий идеологический клуб западной демократической элиты, клуб развитых экономик. Это продолжение Трехсторонней комиссии, созданной Рокфеллером. Что там делать России? Очевидно, что цивилизационно она уже не входит в состав этой западной цивилизации: это бессмысленно, она не будет подчиняться решениям этого клуба», – отметил эксперт.

Путин не зря относится к такой инициативе равнодушно, — продолжает политолог, — прямых выгод такой формат общения не принесет. Единственное преимущество, которое в этом смысле откроется для России в том, что у Путина и Трампа появится больше поводов для личных встреч.

«Все остальные глобальные вопросы могут быть решены «Большой двадцаткой». Она не представляет собой такую идеологическую группу и действительно является объединением крупных государств с разными параметром этой «крупности»: не только территориально, но экономически и геостратегически. Поэтому я не вижу в этом ничего особенного, и Путин в этом смысле справедливо так сдержанно отнесся к идее возврата в прежний формат.

Конечно, если Россию туда допустят, это станет для неё неким хорошим знаком и якобы завершит в отношении неё политику изоляции. Понятно, что в целях внутренней пропаганды Россия что-то подобное скажет, но никакого другого смысла я в этом не вижу. Единственное, будет больше поводов для российского и американского лидеров встретиться лично. И меньше будет нареканий по поводу их встреч», – подчеркнул спикер.

Роль Украины в международной повестке снижается, и она перестаёт быть приоритетной точкой конфликта цивилизаций,– отмечает Борис Межуев. — Поэтому, получая такие посылы от мировых лидеров, Украина всеми силами сопротивляется и пытается делать выпады в сторону России. Странно, если бы она никак не отреагировала на такое событие.

«Естественно, под эти события активизировалась и Украина. Было бы очень странно, если бы Киев на это не отреагировал. На международной арене роль Украины снижается — она перестает быть точкой конфликта цивилизаций. Если конфликт держав будет происходить, то уже по другим поводам: относительно Арктики, Китая, Ближнего Востока. Украина будет там играть какую-нибудь четвёртую роль, и она это чувствует. Для неё это проявляется, прежде всего, экономическими потерями.

Поэтому ей нужно постоянно демонстрировать, что та повестка, которую она несёт с собой – это основная повестка международных отношений. И эта повестка идеологическая. Там, конечно, есть определённые прагматические обстоятельства, в частности, связанные с газом. Но в данном случае агентурой идеологизации международных столкновений и борьбы сверхдержав и является Украина: чем меньше роли играет идеологическая составляющая, тем менее значима Украина.

Поэтому она будет пытаться что-то делать, сопротивляться. Но, в этом смысле, для неё поезд ушёл. Её роль в 21 веке напоминает роль Польши в конце 19 века. Отношения  России с европейскими странами, в первую очередь либерально-ориентированными и католическими, были обострены вопросами независимости Польши. Франция однозначно поддерживала оба польских восстания, и как только эти события происходили, и Россия подавляла восстание – тут же отношения двух стран ухудшались и портилось. Естественно, в конце 19 века, когда Россия и Франция сблизились перед страхом, поднимающегося Германского рейха, роль Польши просто исчезла и перестала быть фактором экономических отношений на этот период. И с тех пор мы не видим никакой серьёзной активизации польского фактора, как в российской так и в международной политике», — резюмировал эксперт.