Станислав Смагин: Имплементация автокефалии

В одном из развлекательных шоу на Первом канале, похожих меж собой, как налоговые декларации депутатов от «Единой России», был лет десять назад забавный сюжетец. Суть такая: на обычный российский город ВНЕЗАПНО надвигается невиданное ранее бедствие – зима. Жители, открыв рты, смотрят на медленно падающие с неба снежинки. Снежинки падают все быстрее, чаще и обильнее, жизнь в городе, естественно, с логистической, инфраструктурной и хозяйственной точки зрения к приходу зимы ни на грамм не готового, оказывается парализована. Происходящее обставляется и показывается в жанре хоррора и фильма-катастрофы. Вот-вот наступит апокалипсис, и только самоотверженная работа крутых профи из отдела самых сложных операций самой секретной спецслужбы помогает справиться с происходящим. Заключительный кадр – привлеченный для экстренной консультации мудрец хрипло говорит: «Я открою страшную тайну, как избежать повторения случившегося – К ЗИМЕ НАДО ГОТОВИТЬСЯ ЗАРАНЕЕ».

Предмет иронии понятен и заключен как раз в последних словах, которые, как известно, запоминаются по итогам разговора лучше всего: для служб ЖКХ и вообще управляющих инстанций многих, если не большинства российских городов приход зимы почему-то из года в год оказывается неприятной неожиданностью, для простых же обывателей такое восприятие властью зимы как неожиданности оказывается неожиданностью вдвойне. Но ведь то же самое можно сказать и про другие сферы нашего нелегкого бытия – например, про украинский вопрос. Раз за разом проблемы на этом направлении, скорое вызревание которых было совершенно предсказуемо и очевидно, казалось бы, любому адекватному не эксперту, а даже просто обывателю, оказываются неприятным сюрпризом для наших верхов, что светских, что церковных. Стремительно продвигающаяся к своей кульминации история с украинской автокефалией – очень яркое тому свидетельство.

О необходимости создания полностью независимой от Москвы «национальной церкви» на Украине начали говорить еще в начале 1990-х. Собственно, зародившаяся в 1992 году раскольничья «УПЦ КП» мнилась как раз болванкой для такой церкви. Но мировым сообществом православных церквей данное уродливое детище украинской незалежности признано не было, и после крайне конфликтного его сосуществования первых лет с канонической УПЦ МП установилось хрупкое «водяное перемирие», эдакое состояние замороженного конфликта. Но было совершенно понятно, что постоянное мирное сосуществование двух структур-антагонистов крайне малореально и аналогично по устойчивости сосуществованию внутри Украины нескольких чуждых друг другу этноконфессиональных групп и территорий. Это даже не аналогия, а две грани одной и той же ситуации. Весь баланс держался на бесконечно далеком от политического идеала, но стремившимся хоть как-то лавировать между Западом и Востоком страны Л.Кучме. Однако неужели в Москве думали, что так будет продолжаться вечно?

После того, как к власти проломился, иного слова не подобрать, Ющенко, баланс разрушился, и официальной культурно-политической матрицей и идеологией стала западноукраинская. Тогда и начались настоятельные обращения к Константинопольскому патриархату с просьбой об автокефалии. В Москве отреагировали нервно, Фанар предпочел не говорить ничего определенного и внятного, и острота вновь на какое-то время спала. Но всем было понятно, что именно «на какое-то время». Всем, кроме Москвы.

После второго майдана и возвращения Крыма стало понятно, что и это время закончилось. Но в Москве по церковной линии – как, впрочем, и по светской – предпочли не делать никаких резких движений, так, мол, лучше будет, спокойнее. Отсюда и сохранение в Крыму и Севастополе УПЦ КП, и поздравительная телеграмма патриарха Кирилла пану Порошенко после его «избрания президентом», и многое другое.

Но необандеровский военно-террористический режим и его приспешников из числа священников как «УПЦ КП», так, увы, и отчасти УПЦ МП никакая видимость перемирия уже не устраивала. О чем они, надо сказать, постоянно говорили, прямо и открыто. Вот, например, слова «протоирея Днепропетровской епархии УПЦ Киевского патриархата, военного священника» Дмитрия Поворотного: «Это вопрос национальной безопасности, понимаете? Это не сугубо церковные или политические дела, как считают многие миряне. Это вопрос нашей с вами безопасности. Кремль использует УПЦ Московского патриархата как инструмент гибридной войны, влияя на рассудок и более того — на самосознание верующих украинцев. Дело в том, что истинно верующий человек, придя в церковь, выключает многие фильтры лжи, которыми мы обладаем в силу жизненного опыта. Например, мы с очень большим скептицизмом относимся к речам политиков, рекламе и так далее. Но в церкви верующий человек открывает свою душу и разум. И что он получает, придя в храм Московского патриархата? Кремлевскую пропаганду о братоубийственной войне и так далее. Я не говорю, что во всех храмах, но такое существует. То же самое происходит во многих семинариях Московского патриархата». Украина открыто говорила – Москва молчала.

И вот весной Порошенко поставил вопрос об автокефалии ребром, обратившись, как и Ющенко в конце нулевых, с соответствующей просьбой к константинопольскому патриарху Варфоломею. После этого можно было лишь робко надеяться (как, например, мы в редакционной статье того периода), что Варфоломей не захочет раскалывать мировое православие, что он осознает необходимость коллегиального решения столь серьезных вопросов в кругу сестер-церквей и ненадолго умерит свои амбиции быть авторитарным «православным папой», и так далее, и тому подобное.

Надеяться – но понимать всю зыбкость этих надежд и, засучив рукава, трудиться по всем фронтам на предотвращение кризиса. Надеяться, понимая, насколько недружественны отношения с Фанаром и насколько там велик соблазн вставить палки в колеса РПЦ. Во-первых, Константинопольский патриархат погряз в церковном либерализме, экуменизме и тесно связан с США. Во-вторых, схожий случай в отношениях двух церквей уже был в связи с православной церковью Эстонии. В период первой эстонской независимости в пределах этой страны существовала подчиненная Константинополю православная церковь, которую после присоединения к СССР присоединили, соответственно, к РПЦ. После распада СССР в Эстонии была воссоздана независимая от РПЦ церковь, чья независимость получила признание со стороны Константинополя. РПЦ, не признав этого решения, приостановила связи с Фанаром. Позже удалось достичь хрупкого компромисса: в Эстонии остались две православные канонические церкви, а приходы сами приняли решение, кому подчиняться – Фанару или Москве.

Наконец, в-третьих, большим ударом для и без этого предельно натянутых отношений стал отказ РПЦ участвовать два года назад во «Всеправославном совещании» на Крите, где Варфоломей и его сподвижники хотели официально застолбить за собой звание «православного Ватикана», не только честью, но и властью первенствующего в мировом Православии, а также поставить это самое мировое Православие на свои рельсы либерального экуменизма. С учетом того, что в совещании отказались принимать участие еще и грузины с болгарами, а также весьма авторитетная Антиохийская церковь (обладательница третьего места в общей иерархии и один из четырех древних восточных патриархатов), мероприятие, планировавшееся как эпохальное и судьбоносное, превратилось в ни к чему не обязывающий раут. Тут уж у константинопольцев вырос такой зуб, над нейтрализацией которого применительно к украинской теме нужно было работать со всей стоматологической умелостью и тщательностью.

Но Москва если и работала, то вяло, благодушно, в основном в режиме знаменитого возгласа «астанавитесь!» за авторством В.Януковича. Когда же дело уже откровенно запахло не елеем, а керосином и серой, патриарх Кирилл, наконец, сделал внятный шаг – посетил отставного офицера турецкой армии Димитриоса Архондониса, он же патриарх Варфоломей в его лого… на его земле. Неизвестно, о чем шел разговор за закрытыми дверями, вполне возможно, принимающая сторона с истинно восточным лукавством предпочла красноречиво отмолчаться, и гости восприняли это как промежуточную победу. Во всяком случае, все церковные и околоцерковные источники, к которым корреспонденты ИА «Новороссия» обращались за комментариями, говорили, что подробностями побаловать не могут, но в целом «все для нас хорошо или, по крайней мере, нормально». Вот и сам святейший патриарх Кирилл молвил: «Ничего секретного не было, ничего такого, что произвело бы взрыв в сознании».

У Фанара, однако, иное мнение по этому поводу, и на следующий день Варфоломей заявил: «Поскольку Россия, как ответственная за нынешнюю болезненную ситуацию на Украине, не способна решить проблему, Вселенский патриархат взял на себя инициативу по решению проблемы в соответствии с полномочиями, предоставленными ему священными канонами и юрисдикционной ответственностью над епархией Киева, получив просьбу об этом от досточтимого украинского правительства, а также повторяющиеся просьбы „патриарха“ Киевского Филарета об апелляции на наше рассмотрение его дела». А присутствовавший на встрече епископ Константинопольской православной церкви, митрополит Галльский Эммануил присовокупил: «Вселенский патриархат принял решение рассмотреть все способы, которыми может быть провозглашена автокефалия Украинской православной церкви. Именно это решение было принято в апреле, и мы уже имплементируем это решение».

Ну, имплементация – это любимая забава российской дипломатии по светской украинской проблематике, теперь это сомнительное развлечение коснулось и дел церковных. И пока Варфоломей назначает уже на Украину экзархов для подготовки автокефалии, глава синодального отдела внешних церковных связей митрополит Иларион (Алфеев) может сколько угодно называть происходящее «абсурдом», «путем в никуда», «коварным планом» и грозить Фанару разрывом связей. Разрыв де-факто уже произошел и так – сильно ли его констатация поможет РПЦ и, главное, православным на Украине. Да, само право Фанара даровать УПЦ самостоятельность предельно сомнительно, а если разобраться, то и вовсе отсутствует. Да, пока даже толком непонятно, кто, собственно, объект автокефалии – УПЦ МП, ни о чем таком не просившая, УПЦ КП, раскольничья и никем не признанная, или «сборная украинского православия» из священников всех существующих структур, как добровольцев, так и согнанных силой. Главное фраза «церковь №1 мирового Православия признала независимость украинской церкви», а реальность под лозунг уж как-нибудь подправят.

Грубое попрание всех канонов? Знаете, свержение Януковича тоже было вопиющим нарушением закона, а сожжение людей в Одессе – тем более. Констатация этого бесспорного факта что-то меняет? Международного церковного ООН-Спортлото, куда можно было бы написать и пожаловаться, не существует, если и существовало бы, вряд ли было бы к русскому православию более лояльно, чем международные светские организации – к российскому государству. Собственно, методы и к нашей церкви, и к нашему государству уже применяют одинаковые – свидетельство чему, например, позавчерашний отказ греческого посольства в Москве во въездной визе на территорию Эллады управделами РПЦ, митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому Варсонофию.

Что остается делать? Активно работать, лаской, таской и дипломатической интригой пытаться склонить на свою сторону остальные мировые православные церкви, непосредственно на Украине – защищать свои права, приходы, клир и прихожан. Защищать силой, в буквальном смысле слова. Но кто-нибудь верит в это, исходя из накопившегося с 2014 года опыта? Вопрос Сталина «а сколько дивизий у папы Римского» обретает в нашем невеселом случае дополнительное горько-зловещее звучание, одновременно становясь риторическим и оттого еще более зловещим и горьким. Ноль дивизий. Точнее, дивизий разного калибра и иных ресурсов хватает, но без решимости их применить они все равно равны нулю. Даже, скорее, отрицательной величине – осознание наличия силы при полной невозможности ее применения очень деморализует.

Так что нашим иерархам и конкретно митрополиту Илариону остается только громко и грозно говорить что-то протокольно-обязательное. А еще лучше ему, как маститому музыканту и композитору по второму профилю, сыграть на каком-нибудь музыкальном инструменте, дабы под эти звуки сплясал(а) «Калинку» другой (другая) отечественный глашатай-международник. Это будет соответствующий ситуации антураж для поминок по отечественной дипломатической адекватности в отношении Украины. Да, собственно, и был ли вообще покойный? Совсем не уверен. Если же кто-то возразит, что и был, и даже до сих пор жив, пусть и плох, хотелось бы открыть ему на будущее страшную тайну, способную помочь реанимации: К ПРОБЛЕМАМ НА УКРАИНЕ НАДО ГОТОВИТЬСЯ ЗАРАНЕЕ.