Сергей Макаренко: Все будет Россия, но не сразу

О жизни в Донбассе, о впечатляющих моментах работы военного корреспондента, об Украине и России ИА «Новороссия» побеседовало с коренным жителем Донецка Сергеем Макаренко, который в один момент отправился в эпицентр боевых действий, чтобы освещать ситуацию прямиком из воюющих городов Донецкой Народной Республики. Сегодня Сергей работает в информационном портале Inside Donetsk и ведет авторский канал Makarenko.Live в Telegram.

ИА «Новороссия»: Как пришло решение впервые отправиться в Славянск и снимать репортажи именно там, в центре боевых действий?  Ваш первый репортаж был там?

Сергей Макаренко: Не было колебаний, не было каких-либо других решений, кроме этого, и оно было однозначное. Решение об отправлении в Славянск было принято сразу после того, как появилась самая первая возможность попасть туда. Тогда колебался оператор, который должен был ехать со мной, он долго сомневался, потом нашел какую-то причину и пропал. Я не могу утверждать, что он испугался или не поехал по каким-то другим причинам — он просто куда-то исчез и перестал выходить на работу. Поэтому со мной поехал Паша (Павел Чуприна. — прим.ред.). Он также очень хотел отправиться в Славянск и решение его было однозначным. А самый мой первый сюжет, на самом деле, был не в Славянске — буквально за несколько недель до поездки туда, мы снимали выпускной в одной из школ Донецка.

ИА «Новороссия»: Есть ли день, или какое-то событие во время выездов на репортажи, которое Вам очень запомнилось (в хорошем или плохом смысле)?

С.М.: Я не слукавлю, если скажу, что запомнилось буквально все.

Когда ты прибываешь в осадный город, то попадаешь в «другую реальность», где действуют другие законы, все выглядит по-другому. Гражданские люди сплоченные, и такой сплоченности я нигде ранее не видел, военные все «на стреме».

Было и такое, что нас там чуть ли не обстреляли наши же. «Френдли фаер» — это неотъемлемая часть боевых действий, к сожалению. Однако нам повезло, по нам огонь не открыли. Первый день нашего приезда был очень сложный, дорога была через блокаду, очень тяжелая. Мы приехали и целый день ждали Стрелкова, поэтому в первый день ничего особо запоминающегося не было.

Был такой момент, который меня очень поразил — хорошо помню, как я впервые увидел последствия артиллерийского удара по спальному микрорайону Артема в Славянске. Тогда ВСУ нанесли серию ударов, мощные обстрелы были и ночью, и утром. Это был, кажется, второй день. Мы проснулись от взрывов и сразу же бегом отправились туда. Город небольшой, поэтому мы побежали туда бегом. Я помню как сейчас: снаряд ударил по касательной в дерево, прошел через него и от этого удара повредил ударный механизм. Он врылся в землю достаточно глубоко, но его было видно, было понятно, что это снаряд и какого он размера.

И вот, когда мы туда пришли, с этим снарядом играли местные дети — они бегали вокруг него, пытались достать его из земли, абсолютно не понимая, что происходит. Для меня это была шокирующая картина.

ИА «Новороссия»: Было ли когда-нибудь страшно во время съемки репортажей?

С.М.: Всегда страшно.

Страх — это естественное чувство, которое очень сложно побороть, и если ты его не ощущаешь, то скорее всего для тебя все закончится очень плачевно и очень быстро.

Стесняться здесь абсолютно нечего – каждая съемка боевых действий всегда сопровождается острым чувством страха. Я бы сказал — животного страха, когда «шерсть встает дыбом», мурашки по коже и так далее.

ИА «Новороссия»: Были ли веселые моменты? Что бы Вы могли назвать «светлым», «добрым» на фоне ожесточенных обстрелов со стороны ВСУ?

С.М.: Светлых и даже не просто смешных, а «ржачных» моментов, на самом деле, как бы странно это ни звучало, было даже больше, чем эмоционально обратных. Потому что многим, я думаю, понятно, что в таких ситуациях, на фоне боевых действий, без юмора у тебя крыша нафиг поедет. Если без эмоциональной разгрузки подходить к этому делу, то это действительно чревато психическими расстройствами. Поэтому шутят всегда и над всем. Так было в нашей команде, по крайней мере.

ИА «Новороссия»: Приходилось ли когда-нибудь общаться с украинскими военными? Какие это люди? Что о них можно сказать?

С.М.: Хороший вопрос насчет украинских военных. С ними у меня связан один из случаев, который сделал меня «известным» за пределами нашей аудитории. Когда Дуня Миятович (боснийская правозащитница. — прим.ред.) комментировала мое общение с украинским военнопленным. Конечно, я раскаиваюсь, я признаю, что был тогда не прав.

Да, у меня достаточно хороший опыт общения с украинскими военными. Но рассказать я хотел бы не совсем о них. Однажды, на обмене военнопленных, я общался с офицером Службы безопасности Украины (СБУ), со спецназовцем. Он был в маске, в полной экипировке, с автоматом. Подошел к нам и говорит: «Я сам из Мариуполя, служил в СБУ Донецкой области в Донецком управлении. Как там дела в городе? Что там происходит?».

Меня, во-первых, удивило, что сотрудник СБУ интересуется этим, и тут мы ему на эмоциях все высказали, как они (ВСУ. — прим.ред.) разносят город артиллерией и т.д. И тут я удивился во второй раз — он оказался на редкость компетентный человек и настолько дипломатично отвечал на все вопросы, что лично у меня желание предъявлять ему претензии в дальнейшем просто иссякло.

Не потому, что он «профессионально общался» и «загрузил» нас – нет. Он был искренним. Я не пытаюсь ни в коем случае оправдать конкретно его или СБУ в целом, но на все вопросы он отвечал очень четко, дипломатично, адекватно и без оскорблений. На самом деле, ведь это не он нас обстреливает, не он отдает приказы, и кто конкретно ведет огонь, кто именно отдает приказы, он даже отдаленно не представляет — он обыкновенный спецназовец, который делает свою работу. В процессе общения стало понятно, что он все знает, все понимает, имеет свое мнение. К слову, ни разу не сказал ничего ни про нашего президента, ни про Россию. Также не было никаких слов о «российской армии в Донбассе», как это зачастую говорят в Киеве. Он все говорил по факту, что это народное восстание, что он отчетливо все понимает, потому что сам из Донбасса. Он также говорил, что со многим не согласен, и даже свои претензии он высказывал на редкость компетентно и дипломатично. Таким образом, что ему хотелось абсолютно на ровных и спокойных тонах высказывать свою точку зрения. Он был в маске, в шлеме, я не видел даже его лица и снять его было невозможно, потому что у него на шлеме был специальный прибор с красной точкой, которая слепит камеру, но я запомнил это общение на всю жизнь. И не только я, а все, кто в тот момент с ним общался.

ИА «Новороссия»: Украинские военные зачастую, после того, как попадали в плен к военнослужащим ДНР, говорили, что раскаиваются, что тут «террористов» на самом деле нет и другие подобные вещи. Верите ли Вы в их искренность?

С.М.: В истории военнопленных верить априори нельзя. Я напомню о таком понятии, как «легенда». Уходя на боевую задачу, любой военнослужащий имеет легенду, которая прикроет его в случае попадания в плен. Если он при этом всем выживет, потому что выжить — это задача номер один. Полностью рассказать правду он не может, поэтому они все придумывают легенду. Например, в аэропорту у военнослужащих была легенда, что они «механики-водители, которые прибыли за ранеными», у военнопленных из Шахтерска была легенда о том, что «они связные», с помощью которых распространяется военная почта, приказы, секретная информация.

Когда они рассказывают свои легенды, чаще всего становится совершенно очевидно, что они лгут.

Собственно, возвращаясь к предыдущему вопросу с военнопленными, (к случаю, который вызвал ажиотаж за пределами СНГ), именно это меня тогда и взбесило. Но попробуй докажи, что он врет, это ведь суд должен определять его вину, мы же не можем поступать варварскими методами. То есть есть легенда и это все прекрасно понимают, доказать это без суда и следствия невозможно. Поэтому и верить им я бы тоже не стал. Хотя я точно знаю, что среди украинских военнослужащих есть, скажем так, «наш брат», который может быть с чем-то, что происходит у нас не согласен, но и то, что происходит на Украине его совершенно не устраивает.

Я встречал таких пленных, которые абсолютно адекватно говорили: «ребята, не могу я перейти на вашу сторону. Семья у меня там, и за то, что я так поступлю, ей очень хорошо достанется». То есть учитывая все эти обстоятельства он вынужден возвращаться, а дальше он снова попадает под мобилизационный приказ и снова отправляется на фронт воевать.

Такие люди мне встречались, но верить им на все 100%…нет, я бы не стал. Собственно, на 100% никому нельзя верить, мне кажется, даже себе — под влиянием некоторых факторов или обстоятельств ты можешь заниматься даже самообманом.

ИА «Новороссия»: Получив серьезный опыт работы военным корреспондентом, какие моменты Вы могли бы назвать главными в этой профессии?

С.М.: Главное в этой профессии очень прекрасно описал оппозиционно настроенный российский музыкант, лидер группы «Машина времени» Макаревич — «идти вперед и делать дело». Если сейчас идет речь о каких-то мерах безопасности, чтобы не поймать пулю, то здесь столько моментов и нюансов, что для того, чтобы их все рассказать и времени не хватит.

А чтобы профессионально состояться, то здесь верно именно это правило – идти вперед и делать дело. Есть такая формула, скажем так, успеха: дисциплина и постоянство усилий в длительном промежутке времени дают результат. Это применимо абсолютно ко всему и в том числе для нашей профессии. Да, это опасно, но вместе с тем это очень интересно, и интерес, острое любопытство, как правило, намного выше чувства страха.

Да, это может закончиться плохо, а может и хорошо. Это как в анекдоте: 50 на 50, я либо встречу сегодня динозавра на улице Москвы, либо не встречу его.

ИА «Новороссия»: Как житель Донецка, как военкор как Вы могли бы оценить сегодняшнюю ситуацию на фронте? Каковы перспективы? Считаете ли Вы, что ВСУ могут решиться на наступление?

С.М.: Я не могу утвердительно ответить на вопрос «могут ли ВСУ решиться на наступление?».

Однако я могу сказать, что они уже знают, что такое огневое и тактическое окружение, что такое колоссальные потери, разгром. Причем это знает, как и самый младший рядовой состав, так и самый высший офицерский. Они все это прекрасно понимают, но на Украине сменилось как военное, так и политическое руководство. И знают ли эти люди что-нибудь об активных боевых действиях, я с уверенностью сказать не могу.

Кроме того — это ведь не самостоятельное государство. Руководство сменилось, но это, как они любят говорить, «ставленники». Грубо говоря, ну что Зеленский решает? Сейчас приедет какой-нибудь Волкер, скажет ему, что нужно взять, условно говоря, часть Петровского района Донецка — Киев передаст приказ, но будут ли его выполнять и смогут ли его выполнить ВСУ — в этом я сомневаюсь. Они отчетливо понимают также и то, что наши Вооруженные силы уже очень серьезные. Как говорится, патронов хватит на всех, так что welcome, ребята — наступление так наступление.

Также напомню, как однажды очень четко подчеркнул наш президент Владимир Путин «это приведет к потере государственности Украины». Наступление ВСУ приведет просто к потере государственности, естественно со всеми вытекающими — полный развал государства. Там уже сегодня по всем признакам государство развалено.

Именно институт государства, не страна, не народ. Если они решатся на наступление, то это безальтернативно поставит жирную точку в вопросе, который мы сегодня называем «Украина».

ИА «Новороссия»: С начала вступления в должность президента Украины Зеленского, там происходит постепенная смена власти (по крайней мере персоналии), в Киеве высказываются отдельные мысли, инициативы о русском языке (кто-то из украинских политиков не видит проблемы в том, чтобы предоставить какой-то статус русскому языку, кто-то категорически против), звучат и какие-то другие невнятные предложения якобы навстречу жителям Донбасса. Вы коренной житель Донецка, готовы ли Вы слышать предложения Киева? Готовы поддержать диалог (если все же Киев на него решится) или же после пяти лет войны Вас в принципе уже не интересуют никакие предложения с той стороны?

С.М.: Я выскажу свое мнение, которое, к сожалению, является самым непопулярным в Донецке: я категорически против того, чтобы мы присоединялись к Российской Федерации сейчас. Однако не стоит это воспринимать в глобальном смысле — я получил гражданство Российской Федерации и поднятие российского триколора над государственной администрацией Донецкой области в Донецке — это моя финальная цель. Но я вижу путь возвращения Донбасса в Россию не совсем таким, каким его некоторые представляют сегодня, когда в нынешних границах, грубо говоря, по линии фронта все присоединяется к России, и мы «кладем болт» на всех наших соотечественников в том же Краматорске, Мариуполе, Славянске. Либо забираем сначала остальные территории Донецкой и Луганской областей и с ними уходим в Россию — такое мнение достаточно распространенное. Однако у меня мнение непопулярное — я не успокоюсь, пока не смогу съездить абсолютно безопасно в Чоп (Закарпатская область), это самая западная точка Украины, и разговаривать там на своем родном русском языке. Отмечу, что я абсолютно ничего не имею против украинского языка — это прекрасный язык, но та пропаганда, которую сегодня проводит политическое руководство Украины, делает из этого прекрасного языка оружие. Обратите внимание, на большинстве конфликтных роликов, которые мы можем наблюдать в сети, те, кто говорят на украинском языке русский язык ставят в укор «а чому ти розмовляеш мовою агресора?» (А почему ты говоришь на языке агрессора? (рус.). — прим.ред.). Это результат продолжающейся пропагандистской политики и поэтому выслушивать их какие-то предложения я не намерен.

Я намерен до конца выполнять Минские договоренности, что в результате должно привести к праву на самоопределение в контексте языка, кроме того, это предоставит «особый статус» в составе Украины. Уточню: «особый статус» ни в коем случае не значит, что на нашу территорию попадет хоть какой-нибудь государственный институт Украины. Ни армия, ни полиция, ни СБУ сюда уже не попадут – это просто безальтернативно.

Почему? А потому что, что вы скажете десяткам тысяч вооруженных людей, которые стоят на границе с нашей стороны? Нашим бойцам, которые проливали кровь и отдавали жизни за свободу Донбасса. Что вы им скажете? «Все ребята, складываем оружие и идем по камерам, занимаем шконки»? Нет, конечно.

Пока Украина остается такой, какая она есть сегодня (а другой она быть не может, к сожалению), пока она Украина, и пока она смотрит в сторону Запада, пока проводится эта политика — никакие предложения меня не интересуют.

Молча выполняйте Минские договоренности, а мы в свою очередь будем отвечать взаимностью, либо наоборот, мы выполняем Минские договоренности, а вы, ребята, извольте отвечать нам взаимностью и делайте все по букве протокола, под которым подписались все, и в том числе, который одобрен СБ ООН.

В контексте Минских договоренностей получается такая «вилка» — выполняет Украина соглашения — государству, именно государственному институту приходит «крышка» и это будет конфедерация, не выполняет Украина соглашения и решается на какие-то наступательные действия — государство разваливается, и так или иначе, все это в итоге будет конфедерация.

Поэтому всем нам остается немного запастись терпением и чуть-чуть подождать. Все будет Россия, но не сразу, к сожалению.

ИА «Новороссия»: Как Вы оцениваете решение Владимира Путина об упрощении процедуры предоставления российского гражданства жителям Донбасса? Как Вы восприняли эту новость? Как можете оценить реакцию жителей Донбасса в целом?

С.М.: Указ президента Российской Федерации об упрощении процедуры предоставления гражданства РФ жителям отдельных районов Донецкой и Луганской областей я воспринял положительно.

Да что тут говорить, ребят, я один из первых, кто получил российский паспорт. Потому что это, собственно, была часть моей мечты. Часть того, ради чего я сегодня существую, живу и что-либо делаю.

Все направлено на то, чтобы граждан Российской Федерации было больше, ведь мы, например, в таком случае на вполне законном основании можем обратиться в МИД России с требованием принять меры для обеспечения безопасности своих граждан за пределами России. Более того, есть уже прецеденты, когда армия Российской Федерации выполняла подобные задачи, возьмем тот же Цхинвал и Южную Осетию 8 августа 2008 года — абсолютно такая же картина была, то есть грузины оскалились на граждан РФ и как следует получили по зубам. Теперь Южная Осетия, можно сказать, часть России. Собственно, мне бы не хотелось, чтобы здесь была именно такая же ситуация, потому что мы лишимся возможности отвоевать (и я не про оружие и выстрелы) дипломатично наши территории: Одессу, Николаев, Херсон, Запорожье, Харьков, Днепропетровск и так далее.

Я — гражданин Российской Федерации. Точка. Никакое другое гражданство меня даже отдаленно не интересует.

При всем, при этом я не намерен покидать пределы Донецкой Народной Республики, во всяком случае, намерений покинуть ДНР и уехать куда-либо на заработки или ПМЖ у меня даже отдаленно не было. Может быть, я к этому приду, если совсем все плохо будет, однако у меня сейчас далеко не все хорошо, и тем не менее, к таким мыслям я не пришел. Решение Владимира Путина по паспортам, сами паспорта РФ — это прекрасно. Теперь все, кто получил или получит гражданство Российской Федерации, воспользовавшись этим указом, станут гражданами нормального государства со всеми вытекающими последствиями, в том числе и с электоральным правом.

ИА «Новороссия»: А верите ли Вы в принципе в то, что все же рано или поздно Донбасс станет частью России?

С.М.: Тут у меня опять немного непопулярное мнение, но оно даже не про «верю-не верю», в этом вопросе альтернативы другой нет.

Мы пять лет проливаем свою кровь за то, чтобы стать официально частью России и давайте на секундочку представим, чисто гипотетически, ради аргумента, что этого в итоге так и не произошло. Как к этому отнесется большинство народа Донбасса? Как к предательству.

Если, к сожалению, этого не произойдет (хотя я, на самом деле, даже не сомневаюсь, что мечта Донбасса исполнится), то мы получим десятки тысяч вооруженных людей, которые будут считать Россию своим врагом и предателем. Я бы очень не хотел, чтобы такое случилось, но я думаю, что такой исход не просто маловероятен — это вообще невозможно. Более того, если этого не случится, будем откровенны, Украина, а вместе с ней Запад и США придут за Крымом, за Южной Осетией, Абхазией, Приднестровской Молдавской Республикой и мне кажется, что Россия может такого натиска не выдержать. Поэтому безальтернативно — Донбасс и все остальное станет частью Российской Федерации.

Меня сейчас особо не интересует вопрос «когда», потому что, если в Донбассе прекратятся активные боевые действия, (совсем прекратятся, не так, как сейчас), разведут войска или Украина выведет свои войска из Донбасса, то в принципе, единственное, что нас будет отличать от Российской Федерации — это флаги.

И к слову, не забывайте о том, что число граждан Российской Федерации в Донбассе растет с каждым днем. Со всеми вытекающими, напомню.