Россия и Югославия. Распад начался с Запада

Цифры 1991 стали роковыми для двух прямых наследниц крупнейших православных монархий. Именно в этот год потерявшая смыслы и уставшая от борьбы с заряженными реваншистскими идеями сепаратистами и либералами коммунистическая элита России и Югославии стран, по сути, перестала противиться процессу их дробления

Москва, ровно двадцать шесть лет назад. Буквально считанные дни прошли с момента, как отлязгала гусеницами танков неудачная попытка сохранить единую страну в ее коммунистическом формате. Верховный Совет СССР, арестовав своего председателя Анатолия Лукьянова, не имевшего прямого отношения к августовским событиям в столице, но негласно поддержавшего ГКЧП, решил созвать внеочередной Пятый съезд народных депутатов в надежде, что в создавшейся кризисной обстановке эти говорливые люди хоть что-то решат.

Поговорили и приговорили

Но ничего конструктивного они не решили. Как и ранее, все лезли к микрофонам, ораторов никто не слушал, что интересно, главы среднеазиатских республик предлагали варианты сохранения единства страны, но создавалось ощущение, что это уже было никому неинтересно, в том числе, а, может, и в первую очередь народным избранникам с русскими фамилиями. Под занавес нарочито забыли проиграть фонограмму гимна страны и разошлись по домам, кто в ожидании чего-то откровенно недоброго и неотвратимого, кто-то же в предвкушении увлекательного процесса таскания каштанов из огня.

Для вида были приняты какие-то законопроекты, которые на «общую температуру по больнице» существенного влияния не оказывали. Единственным же хоть сколько-то серьезным решением Съезда прозаседавшихся стал, по сути, самороспуск, а также решения о передаче власти в «переходный период» тому же Верховному Совету, о создании в перспективе некоего Государственного Совета, хотя все четко понимали, что инициатива давно упущена, и мяч на поле совсем других игроков.

И вот тут то, практически под занавес, первый и последний президент краснознаменного Советского Союза решился на очередной исполненный символизма исторического пафоса шаг, после которого, как это было уже не раз в годы его правления, становится только хуже — подписывает постановления о признании независимости Литвы, Латвии и Эстонии.

Чем руководствовался при этом Горбачев, мир толком не узнал и по сей день, тем более, что специфическая манера экс-генсека изъясняться так, чтобы никто ничего не понял, всем известна. Может, просто смирился с очевидным — семья народов фактически уже год жила в усеченном варианте, а ему — вводившему войска и бравшего под охрану стратегические объекты в Прибалтике, а потом публично заявлявшему, что подобных приказов он не давал, интересно, кто посмел, — стало понятно, что игра проиграна?

Впрочем, участник того самого внеочередного Съезда народных депутатов Виктор Алкснис, который, кстати, был одним из немногих, кто призывал коллег образумиться, скинуть морок демократических иллюзий и начать уже, наконец, спасать тонущий корабль, впоследствии вспоминал, что прибалтийские националистические «движения в поддержку перестройки», все эти гнусные русофобские народные фронты и «саюдисы» создавались под отеческим надзором и при поддержке товарищей из определенных органов…. В любом случае лидер, с чьим именем связывают развал державы, именно на Западе теперь почитается как уважаемый и авторитетный политик, и, что характерно, даже свой юбилей он предпочел отмечать вдали от Родины. А вот в родном Отечестве ему поют дифирамбы разве что макаревичи.

Любитель свобод и прибалтийского сепаратизма

Впрочем, не только ему поют… Духу его основного соперника, того, в чью честь на Урале возвели гигантский центр по промывке мозгов молодежи. В центре при помощи разнообразных интерактивных программ объясняют, что вся история России — это посконное мракобесие и круговерть сменяющих друг друга тиранов-кровопийц и самодуров, и только за последние двадцать с лишним лет «дарагие расеяни» получили, наконец, возможность щедро пить веющий с Запада «воздух свободы», жадными глотками вперемешку с попкорном. Еще на заре карьеры борца с привилегиями и за всевозможные права бывший свердловский партноменклатурщик Борис Ельцин (а речь идет, естественно, о нем) решил записать себе в актив дружбу с Прибалтикой. Ну вот точь в точь как нынешний, так похожий на него риторикой и даже внешне, большой друг Украины Алексей Навальный.

Уже в конце восьмидесятых Ельцин активно клеймил визави Горбачева за любую, даже вялую и нерешительную, а в своей массе они таковыми и были, попытку урегулировать конфликт в Прибалтике, сохранить Балтийское побережье в составе единого государства. Он с завидной регулярностью выпускал обращения, в которых прикладывал Кремль за то, что тот применял насилие против «народа», пугал попавшегося на крючок демократических посулов обывателя надвигающейся диктатурой, призывал солдат не участвовать в «антинародных акциях», русское население Прибалтики — к благоразумию (то есть не оказывать сопротивления местечковым националистам в реализации их сепаратистских планов). И даже сподобился приехать в столицу одного из намечавшихся государств, поручкаться с лидерами местных сепаратистов и подписать вместе с ними документ о полной поддержке и сотрудничестве. В пику тому же Горбачеву, объявившему вынужденную экономическую блокаду мятежных регионов.

О риторике Ельцина той поры в полной мере может сказать его обращение от января все того же черного 1991 года, опубликованное в «Российской газете», где все формулировки буквально говорят сами за себя:

«Центр отказывается от переговоров с законно избранными органами власти, —нагнетал трибун. — В любой момент может произойти непоправимое. Нет гарантии, что не будет отдан преступный приказ, который в сложившейся обстановке может послужить детонатором эскалации насилия, вызвать цепную реакцию вооруженного противоборства. Если это произойдет, в крови мирных ни в чем неповинных граждан утонут надежды на возрождение всех наших республик, будет растоптана свобода и демократия, горе придет в каждый дом, в каждую семью… Сегодня реальна опасность превращения Прибалтики в регион, откуда реакция маршем пойдет по стране, по всем ее республикам… В спешном порядке, в глубокой конспирации формируют самозванные структуры, претендующие на всю полноту власти. Вещают от имени народа, но трусливо скрываются от него. Уже на третий день существования Комитета спасения Литвы его засекреченные руководители совершили тягчайшее преступление, обагрили свои руки кровью, бросили на кровавую бойню военнослужащих, снова подставили солдат, заставили убивать…»

Заметьте, законными органами власти светоч демократии величает сепаратистские режимы, а «самозванными структурами» — местные русские и советские, по иронии судьбы, в своей массе также состоящие из этнических русских, представителей других «не титульных» национальностей или потомков от смешанных браков, патриотические организации. Тем самые Комитеты спасения и Интерфронты, которые, также как и десятилетия спустя на Донбассе и в Новороссии пытались противостоять национал-сепаратистским режимам, но оставшись без поддержки Москвы, по полной программе попали под репрессивный каток новых государственных образований.

Нагнетанием обстановки Ельцин таки добился своего, «возрожденные республики» одолели «реакцию», расколов страну и подарив своим руководителям всю полноту власти — политической — и практически полный контроль над имеющимися ресурсами. После чего уже можно было не рефлексировать по поводу «растоптанной свободы и демократии», отбирая у «неблагоразумного» русского населения Прибалтики гражданские права, или же страшиться «эскалации насилия и вооруженного противоборства», расстреливая из танков парламент, и начав бездарную операцию против сепаратистов в Чечне, предварительно раздав им оружие.

Только спустя десятилетия, пройдя через экономические потрясения, разгул бандитизма, войны в Чечне, Приднестровье, Абхазии и Южной Осетии, превращение межэтнического конфликта в Карабахе в полноценную войну, Средней Азии и Казахстана — в клановые уделы, находящиеся под постоянной угрозой исламистских атак, большинство населения одной пятой части суши осознало, что же это за пагуба такая, торговать целостностью страны ради призрака свобод. Но под звук чужих песен и рекламных слоганов, с одной стороны, и националистических и религиозных призывов — с другой, народилось новое поколение, в единой стране никогда не жившее, а потому готовое идти хоть под флаги запрещенной в России организации ИГИЛ, хоть скакать с факелами в руках назло москалям, хоть идти за популистскими обещаниями реинкарнации Бориса Ельцина, в духе «Донбасс — сугубо внутриукраинское дело», а «в Крыму нужно провести новый, правильный референдум». И вот плацдарм для повторного наступления на грабли уже подготовлен!

Зеркало для двоих

Самое интересное, что в этом же без оговорок и преувеличений роковом 1991 году к аналогичному финалу пришли аналогичные же процессы в стране, которую нередко называли СССР в миниатюре — Социалистической федеративной республике Югославии. Государстве, которое, конечно же, не было копией Русской державы, но в своей истории имело массу параллелей с историей России, что порой наводит на мысли о Божием промысле, который словно в уменьшенной проекции показывает нам самих себя и, наоборот, предвосхищая какие-то события и оберегая от ошибок. Однако, как показывает история, не то, чтобы чужие шишки, но и свои собственные ничему не учат.

В государствообразующей для Югославской федерации Сербии в лидеры выбился не менее амбициозный, чем Ельцин, политик Слободан Милошевич, который в отличие от русского коллеги сделал ставку не на многонациональный либерально-демагогический безнационализм, а на самый что ни на есть национализм, но еще и социалистический. И на первых порах молодому вожаку Союза коммунистов Сербии удалось добиться серьезных успехов, в частности, подавить откровенно сербофобские сепаратизмы в автономных краях Косово и Воеводина, а также поставить своих людей у руля в Черногории. После чего началось известное «головокружение от успехов». В то время как в республиках, входивших в федерацию, в большей степени в Словении и Хорватии вовсю начали тянуть одеяло на себя, и стоило бы проявить гибкость, сербский лидер уже в марте, выступая на ТВ, заявил, о том, что, по его мнению, Югославии больше не существует, а президиум СФРЮ возглавляемому им Союзу коммунистов Сербии не указ.

Такие слова были, безусловно, сказаны Милошевичем не случайно, за год до этого состоялся провальный во всех отношениях Съезд Союза коммунистов Югославии — западно-балканской версии КПСС, который проигнорировали отделения из Словении, Хорватии и Македонии, желавшие самостоятельности и на партийном уровне. Тогда все ждали, что сербское отделение поборется за сохранение единопартийности, но нет, вместо этого ее новый лидер создал отдельную Социалистическую партию Сербии, которая впоследствии и победила на выборах, а на окраинах коммунисты — автономисты проиграли новосозданным националистическим партиям. И сошли с местной политической арены.

Как и в СССР, в СФРЮ застрельщиком распада выступила северо-западная территория — республика Словения, население которой, как те же литовцы, эстонцы и латыши, последние столетия не имело собственной государственности, получив ее буквально из рук Белграда, как и нижеупомянутые прибалтийские народы — из рук Москвы. Поддержка сербской монархии помогла словенцам в свое время банально выжить после падения Австро-Венгрии, как и вхождение в состав Российской империи помогло прибалтам не быть ассимилированными немцами, шведами или поляками. В составе монархий, а особенно в составе пришедших им на смену социалистических государств, северо-западные территории жили сытно и даже лучше, чем митрополии. На базе чего сформировались их комплексы превосходства над всем остальным населением своих стран и убеждение о собственной принадлежности к «цивилизованному Западу». Что и подогревало градус сепаратизма на фоне глобального кризиса поразившего социалистический лагерь во второй половине восьмидесятых.

В целом прибалтийские государства успели заявить о своей независимости даже на год раньше Словении, однако и там, и там без крови не обошлось. Несмотря на то, что сербов в этой экс-югославской республике проживало в разы меньше, чем русских в Литве, Латвии и Эстонии, местные власти поспешили запретить протестные акции местных сербско-черногорских активистов (впоследствии, правда, иных актов этноцида со стороны Любляны более не наблюдалось, местный национализм получился скорее гражданским, нежели этническим). Попытка Белграда навести порядок во взбунтовавшемся регионе силами армии привел к десятидневной войне, в которой солдаты считавшейся третьего по численности и техническому потенциалу войска в Европе проиграли представителям местной территориальной обороны. Потому как вели себя, словно депутаты в Москве: штабы давали невнятные приказы, бойцов посылали под пули сепаратистов безоружными, их моральный дух прекрасно отражают телерепортажи того времени:

Репортер: Вы знаете, зачем здесь?

Боец: (неуверенно) Ну, потому что они хотят отделиться…

Репортер: А вы что?

Боец: А мы пытаемся им помешать….

И даже пролитая кровь не смогла сплотить начавшую разлагаться некогда мощную армию — троих солдат словенские боевики расстреляли уже после того, как те сдались. Просто на кураже «освободительной борьбы». А нечего стоять на пути истории!

В Вильнюсе и Риге, как мы знаем, тоже стреляли. Но больше раздумывали, сомневались и откровенно не знали, что делать больше. А вдруг мировое сообщество отругает? Оно же так быстро признало молодые и очень независимые государства. Платой за эту нерешительность стал окончательный распад некогда мощных и самодостаточных государств, перепахавших миллионы судеб и унесший сотни тысяч жизней.

В свое время в зеркалах проекций не увидели своих судеб ни в Белграде, ни в Москве. И 1991-й стал точкой невозврата, и выпущенный тогда вирус разрушения, которому ни у кого не нашлось сил препятствовать, лихорадит и по сей день.

Мы все болеем, хотя давно уже пора начать лечиться.

Алексей Топоров

Источник: Царьград