И что же все же это было?

По дороге на филаретовскую пресс-конференцию забежал в стекляшку у метро подкрепиться кофейком. Что поделаешь? Слякоть, унылое предзимье, простуженный город. Я коченел вместе ним. Вдруг окликнул какой-то парень, оказывается, мы с ним где-то пересекались. Он издатель, только что выпустил книжицу рассказов о святом Николае и решил подарить экземпляр. Славный знак! Попросил его подписать для внуков. Вот спрячу книжку под елку, а на праздник мы ее случайно найдем, обрадуемся, сядем все вместе читать и рассматривать картинки. И пусть «уже души едва касаясь, несется жизнь» со всеми ее «Юля, приходи!», «Юра, держи!» и «Петя, тикай!».

Разговорились. Парень с утра по издательским делам побывал в Лавре, общался с матушками, и там все только и обсуждают покаяние Филарета! Я ему сказал, что тоже получил от одного «затятого» филаретовца поразившую меня эсэмэску: «В.С.! Теперь мы братья!». С чего бы это и откуда? Но наш народ не переделаешь: он живет слухами, странными надеждами, конечно, светлыми, но ничем не обоснованными. Мечтает, как мальчик у Христа на елке.

Когда четверть века назад филаретовский Эйяфьядлайёкюдль, этот вулкан лжи, злобы, раздоров — словом, раскола, зачадил на Пушкинской, нас на Украине было 52 миллиона жителей. Теперь осталось менее тридцати миллионов, хотя Тимошенко с Рабиновичем пугают, что и того меньше — просто власть боится посчитать количество населения разбегающейся державы. Расколотое изнутри обречено на убыль и вымирание. А тут вдруг из самого жерла распрей донесся едва различимый возглас о примирении. Может, ослышались? Когда пару недель назад один чиновник из «партии войны» сказал мне об этом призыве, то я не поверил, отшутился: ну да, вы скорее придушите старика, чем позволите ему заикнуться о примирении хоть с кем-то, даже с родной Церковью Христовой. Но повод был, действительно, уникальный.

Юбилейный Собор всей Русской Православной Церкви, четыре сотни архиереев из 22 стран, Предстоятели и высшие иерархи из братских Поместных Церквей — когда еще выпадет случай на таком уровне начать диалог о снятии прещений и примирении между единоверными братьями, как это и сказано в Филаретовом обращении к Собору?

Вскоре выяснилось, что это не фейк, и намерения вполне серьезны. Более того, Филарет сам посылал делегации в Белокаменную. Правда, думалось, что на Собор приедет он сам: ведь главные-то вопросы надо решать лично, а не посланиями, видеообращениями или по скайпу. В этом просматривалось некое мужество.

Даже гордость какая-то за него промелькнула: одно дело боевиков на погромы православных храмов в Киеве науськивать, а другое — после двух десятилетий возводимой хулы стоять перед своими бывшими собратьями — православными епископами — и наводить мосты. Это не каждому по плечу. Да и Москва — не чужой для Филарета город: здесь он епископствовал, Поместный Собор проводил и даже орден Красного Знамени получал. Осмотрел бы возрожденные соборы, реконструированную Лубянку, да и Софрино не грех было бы посетить, чтобы прикупить пару новых куколей московских патриархов, а то носит какой-то синюшный, застиранный.

Мне представляется, что так оно все и планировалось, но по какой-то причине сорвалось. Видимо, не без вмешательства нашей власти. Иначе зачем было Филарету свой «епископат» туда-сюда гонять? Чтобы письмецо доставить, хватило бы одного многоопытного Бориса Табачека. Чай, не потерялся бы.

Очевидно, с кознями нашей власти связан и устроенный филаретовцами на второй день Собора переполох: шеф, все пропало! Что пропало? Откуда? Обращение было зачитано на Соборе, с должным вниманием воспринято, создана комиссия для ведения переговоров и рассмотрения изложенных в нем вопросов. А какая еще должна быть реакция на это послание? Тем не менее начался сыр-бор: сначала было объявлено, что Филарет никаких обращений не писал, затем заявили, что писал, но имел в виду не то, что написано, наконец, было объявлено, что о том, собственно, что он имел в виду, но не было написано, сам Филарет расскажет на срочной пресс-конференции. Все просто, как Божий день.

Надо сказать, что филаретовство — необычная организация. На Пушкинской перед началом пресс-конференции спросил у Евстратия Зори: что за молодой человек в епископском облачении стоит, как выстрел из ружья, одиноко-неприкаянно? «Митрополит Епифаний», — буркнул он. Я впервые увидел этого «наместника» и «местоблюстителя» невдовствующего раскольничьего «патриаршего» престола. Все мероприятие он просидел, едва дыша и не вымолвив ни слова. Удивительно! Ведь сам-то Михаил Антонович пребывал «местоблюстителем» уже при покойном «патриархе» Романюке, а каково этому Епифанию сидеть и слушать своего безвременно непочившего предшественника? Это так необычно, таинственно, по-гоголевски.

Несколько раз речь заходила о судьбе раскольников после смерти анафемы: кто-то каялся, ибо думал, будто цель Филарета заключается лишь в том, чтобы умереть патриархом, а он, оказалось, думает о будущем своего детища; какая-то девушка интересовалась, что же будет после отхода Филарета в мир иной; Евстратий подробно объяснял, что уйдет ли Филарет в «лучший»(?!) мир, нет ли, ситуация не изменится и т.д. Филарет согласно кивал, улыбался и сам уверял, что киевскую кафедру не оставит до смерти. Подумалось, что здесь мы уже находимся в каком-то предгробии. Я покосился на соседку за столом, журналистку Укринформа Самохвалову, которая, кстати, все добивается, чтобы СБУ привлекла меня за антигосударственную деятельность (где бы стукачам еще околачиваться!), — сидит, подперши голову рукой, расправляет завиточек локона, моргает, вроде посюсторонняя.

Прессы было много, все ждали сенсаций и необычностей. И не прогадали. По сути обсуждаемой проблемы М. Денисенко пояснил следующее. Во-первых, это не он обратился к РПЦ, а сама Русская Православная Церковь обратилась к нему с просьбой снять с него, Филарета, анафему. (Как известно, М. Денисенко в 1992 году за церковные преступления был запрещен в священнослужении, лишен всех степеней священства, а в 1997 году отлучен от Церкви Христовой через анафематствование. Законность этого наказания подтвердили все православные Церкви мира). Вспомнился Вишневский: «Спасибо мне, что я есть у нее!»

Во-вторых, обратилась РПЦ через своего архиерея в США — митрополита Нью-Йоркского и Восточно-Американского Илариона (Капрала). Почему через американского митрополита, а не через эстонского, японского, молдавского и т.д., киевского, наконец? Очевидно, в Московском Патриархате решили, что кому-кому, а нью-йоркскому митрополиту Михаил Антонович отказать не сможет. Все-таки США, Трамп, мировая держава.

В-третьих, объяснил Филарет, почему Русская Церковь добивается снятия с него анафемы. Сам он на нее никак не реагирует, она его «не печет» (хотя, помнится, выпустил книгу «Неправда московских анафем»), а печет она саму РПЦ, поскольку та лишила себя возможности молитвенного общения с ним. И это похоже на правду: сотни архиереев Русской Православной Церкви во всем мире, а с ними и архиереи остальных Поместных Церквей уже 25 лет пребывают в изгойстве — лишены возможности молиться и причащаться вместе с Михаилом Антоновичем, поскольку он отлучен от Церкви, и каноны запрещают молитвенное общение. Оттого-то у них и «заплакані очі»!

Та же участь постигла и украинских православных священнослужителей. Филарет напомнил, что во время государственных официальных мероприятий, скажем, поминовении жертв голодомора, он правит литию, с ним молятся власть, уния, секты и прочие, а православные читают молитвы отдельно. Почему? Анафема не позволяет. Но ведь сами виноваты.

Обращение, по словам Филарета, он поначалу не хотел писать, но председатель ОВЦС митрополит Иларион настоял, ибо с чем же тогда к Собору обращаться? Однако, он утверждает, что писал его для примирения, переговоров, получения автокефали, учреждения поместной церкви и т.д. Но какую автокефалию (самовозглавление), автономию (независимость), самоуправление и т.д. может предоставить Русская Православная Церковь сообществу, которое с ней никоим образом не связано? С таким же успехом какие-нибудь сайентологи Еленского могут требовать от РПЦ церковного статуса.

Надо ведь находиться в структуре, чтобы что-то от нее просить, требовать и получать. И Филарет прекрасно это знает, но предпочитает наводить тень на плетень. Более того, в обращении нет ни единого упоминания о переговорах, автокефалии, поместной Церкви и т.д. — всему тому, чему посвятил Филарет свою пресс-конференцию.

Вместе с тем психо-лингвистический анализ текста обращения позволяет нам отнести его к жанру покаяния, хотя и весьма робкого. Покаянные мотивы вполне очевидны: напоминание о невоздаянии злом за зло, стремление к достижению «Богом заповеданного мира между единоверными православными христианами», призыв «друг друга обнимем и скажем «Братья!», ну, и, конечно, — «прошу прощения во всем, чем согрешил словом, делом…». Правда, отвечая на вопрос журналиста о просьбе прощения, Филарет заявил, что это всего лишь избитая формулировка из ежедневных богослужений, которая никакой особой смысловой нагрузки не несет. Банальность — и ничего личного. Но в таком случае и «Отче наш» надо признать банальностью банальностей, набором тысячелетних словесных штампов без смысла и цели. Словом, отмазка крайне неудачная.

Вообще, несмотря на свое легендарное коварство, изощренность ума и т.д., Михаил Антонович настолько неубедительно опровергал самого себя, съезжал с темы, что пришлось спросить, не стал ли он жертвой угроз со стороны власти, спецслужб или окружения, не испытывал ли какого давления? «Никакого, абсолютно!» — отрезал он с беззаветностью Олега Кошевого. Та еще закалка!

Пресс-конференция показала, как не прост путь к примирению и преодолению раскола: шаг вперед, два назад. Филарет много распространялся о том, что православные Московского Патриархата наши братья, а не враги, и тут же на одном дыхании вплетал какую-нибудь клеветническую гнусность о тех самых братьях. Например, о том, что священноначалие Православной Церкви Украины назвало воинов АТО «убийцами». Перед десятком телекамер! Подавляющее большинство погибших, покалеченных, действующих воинов — верующие УПЦ. И мы могли их так назвать? Что за бред? Он не первый раз это говорит, и все не первый раз это опровергают. Но ему хоть кол на голове теши.

Куда смотрит Минкульт? Где первое предупреждение, второе, семнадцатое? За клевету и разжигание розни? Где лаврские юристы? Ведь в цивилизованной Европе люди и за меньшую клевету попадают за решетку. Он ведь не старушка, лузгающая семечки на скамейке у подъезда и несущая всякую околесицу, а руководитель организации, объявляющей себя христианской.

Не менее поразительны были и откровения Филарета о Майдане. Оказывается, во время нашей суперевропейской, демократической «революции достоинства» у филаретовцев была возможность захватить Лавру, но они благородно от погрома отказались. Почему только Лавру, а не все 270 монастырей? И что это за брюссельцев, готовых крушить христианские обители, выращивали на Майдане? Может, Михаил Антонович запамятовал, что «они же дети»?

Стоит также напомнить, что до 2014 года, при «старой злочинной владе», не только Генральная прокуратура Украины дважды филаретовцев снимала с регистрации, но и разные структуры (чернобыльцы, казаки, афганцы) предлагали решить проблему раскола «в два пинка», да и Кучма был не против вымести его «поганой метлой» из Киева. УПЦ не позволяла, поскольку Бог не в силе, а в правде, и преодолевать раскол надо не враждой, а братским диалогом. Блаженнейший Митрополит Владимир боялся, что в Украине может пролиться кровь, и запрещал отвечать насилием на насилие. Видимо, не было у него никакого достоинства.

Мне показалось, что филаретовский раскол — усталая организация. Филарет одно и то же повторяет уже 25 лет, но годы берут свое, путается в событиях, именах и датах. Вот заявил, что от Киевской митрополии отделилась Московская, то объявил, что все анафемы РПЦ от Мазепы до Льва Толстого и до самого Филарета были политическими. Он, что, действительно, готов принять толстовские «В чем моя вера» и «Ответ Синоду» за христианский катехизис? Никто не поправляет, не возражает. Да и кому возражать?

Между ним и преемниками (Епифанием Думенко, Евстратием Зорей и пр.) полувековая разница в возрасте. Это внуки. Филарет, как дед Мазай, везет этих зайчишек на своей утлой ладье водами мрачного Стикса, а брега пустынны и безжизненны. В былые годы он всегда находил политическую пристань, которая защищала раскол и спасала. От тюрьмы и от сумы. Покровителям, пока они были при власти, был верен, боролся с их оппонентами, объявляя последних врагами Украины, угрозой ее независимости.

При Кравчуке таковыми были Чорновил, а затем Кучма, при Кучме — Мороз и Симоненко, при Ющенко «преступной властью» Филарет объявил уже Кравчука с Кучмой. От Ющенко переметнулся к Тимошенко, в 2014 году на выборах «молился ночи напролет» уже за Порошенко. Смогут ли преемники пребывать в режиме вечного политического лавирования, хотят ли? Сомнительно. Нынешний раздрай во власти, где все борются со всеми, деморализовал раскол. Филарет на пресс-конференции ни разу не упомянул о «дорогом Петре Алексеевиче» или поддержке политики президента хоть в чем-то. Обошелся без верноподданичества, что удивительно. Быть может, это начало деполитизации раскола, а значит, появляется перспектива примирения.

Конечно, первый блин комом, филаретовцы сами испугались (или их испугали) своих инициатив. Но лиха беда начало, и дорогу может осилить лишь идущий.

Василий Анисимов

Источник: radonezh.ru

Мнение автора статьи может не совпадать с мнением редакции