Донбасс: От Русской весны к…

Шесть лет назад народ Донбасса, не дожидаясь консолидации элит Юго-Востока Украины, поднялся на Русскую Весну, которая была не только реакцией Юго-Востока на переворот в Киеве, но и стремлением его пророссийски ориентированных жителей изменить свою судьбу. Один из лидеров Русской Весны и государственности Донецкой Народной Республики А.Е. Пургин охарактеризовал эти события как «…взрыв, душа Донецка» … А референдум 11 мая  2014 года — как «подвиг, когда после Одессы 2 мая, после 9 мая, когда давили и убивали людей уже в Мариуполе, когда уже фактически заходили войска на территорию Республики, и были первые жертвы — люди вполне сознательно приняли решение голосовать любой ценой» [1].

Как живут теперь самопровозглашенные республики Донбасса, не жалеет ли их  народ о сделанном выборе, и какова их дальнейшая судьба?

Русская Весна и циклы Голдстоуна-Сальникова

Несмотря на то, что далеко не все ученые, политики и публицисты относят Русскую Весну к революциям, автор, тем не менее, рассматривает ее события в контексте революционных процессов и даже применяет для их анализа методологию современного исследователя революций Дж. Голдстоуна, причем, по мнению специалистов, довольно успешно.

На основании «градации Голдстоуна-Сальникова» многие современные революции проходят через следующие этапы: I — крах государства и захват власти революционерами; II —  постреволюционная борьба за власть; III — установление «новой нормальной власти» (когда происходит определенная институциализация победившего революционного режима); IV — вторая радикальная фаза (когда власть под давлением радикалов захочет «продолжить революцию»); V — реконсолидированная, стабильная версия революционного режима (когда происходит его окончательная институциализация)[2].

На первом этапе, начало которому положил государственный переворот 22 февраля 2014 г. в Киеве, значительную роль играли народные массы, которые, в отличие от «Партии регионов», пошедшей на компромисс с новыми властями, решили сопротивляться до конца. Они выдвинули из своей среды лидеров, способных повести за собой людей (Павел Губарев, Александр Харитонов, Владимир Варшавский и др.). Но только на Донбассе им удалось захватить и удержать власть – причем не только из-за близости границы с Россией, но, прежде всего, из-за решительности действий участников Русской Весны и наличия соответствующей сецессионистской идентичности. В этот период, длящийся до середины мая, были провозглашены декларации независимости ДНР и ЛНР, созданы отряды ополчения, переподчинена значительная часть властных и силовых структур, объектов жизнеобеспечения, проведены референдумы, приняты конституции самопровозглашенных республик.

Что касается политических систем этих самопровозглашенных политий, то их можно охарактеризовать как гибридные режимы, где высшая власть принадлежала активистам пророссийского протестного движения, а жизнеобеспечением населения занимались муниципалитеты, где было довольно много сторонников «единой Украины». В силу того, что новые революционные власти  занимались в основном подготовкой референдума, то на многие другие вопросы, связанные с выполнением государственных функций, ни времени, ни сил не хватало. Вакуум власти заполняли: 1) муниципалитеты, продолжавшие работать, несмотря на политическую нестабильность, 2) самоорганизация народа, которая после начала вооруженного конфликта с «материнским государством»[3] и по мере его эскалации обретала черты «военной демократии» и 3) криминалитет, расцветающий в смутные  времена. При сохранении влияния прежних элит на экономику и политику региона.

Второй этап (середина мая 2014 – осень 2014 г.). Его содержанием становится сопротивление народа Донбасса, которому пришли на подмогу добровольцы не только с Юго-Востока Украины, из России и Русского мира, но и со всего дальнего зарубежья, вооруженной агрессии со стороны Украины, решившей после мобилизации ресурсов и при поддержке Запада вернуть силовым путем отпавшие территории. Русская Весна на этом этапе проходила под лозунгами создания Новороссии, в которой видели новую Россию – социально справедливую и без олигархов – альтернативу уродливому глобальному капитализму. Чтобы выстоять – необходимо было мобилизовать ресурсы и перестроить управление и жизнь людей на военные рельсы.

Данный период выдвинул на передний край полевых командиров (Стрелкова, Безлера, Ходаковского, Мозгового и др.), оказывающих значительное внимание и на политический процесс в ЛДНР. В условиях управленческого хаоса усилилась роль разного рода вооруженных групп, как местных, так и прибывших извне, кормящихся с контролируемых территорий. Чтобы регион не превратился в полукриминальную «токсичную политию», живущую по законам «военной демократии» — нужны были управленцы, которые сумели бы навести элементарный порядок.

В ДНР в роли «кризис-менеджеров» выступило правительство         А.Ю. Бородая, где ключевые роли играли граждане России (А.Ю. Бородай, И.И. Стрелков, Б.А. Борисов и др.) и Приднестровья (В.Ю. Антюфеев,        А.А. Караман, А.Ю. Пинчук и др.). Им пришлось бороться с полевыми командирами, превращающимися в «варлордов»[4], криминальной вольницей и «партизанщиной». Правда военные и социально-экономические успехи Новороссии были незначительными, также как и ее государственное строительство. Сказался и отказ России от поддержки проекта «Новороссия», и нежелание «донбасских» подчиняться «днепропетровским» (команде   О.А. Царева), как и нежелание «луганских» быть под «донецкими»…

Третий этап связан с Минским процессом, позволившим не только «заморозить» вооруженный конфликт на Донбассе, но и легитимизировать ДНР и ЛНР в роли участников мирных переговоров (международники это называют «ad hoc-признанием»). Этому предшествовала смена власти в республиках, когда при помощи Кремля к ней пришли те, кто отказывался от революционной и военной романтики и готов был перейти к государственному обустройству республик (команды А.В. Захарченко и    И.В. Плотницкого). Республики хотя и признавались в составе Украины, но должны были получить особый статус широкой автономии и амнистию для участников боевых действий.

Кроме участия в мирных переговорах содержанием этого периода стали выборы глав республик и республиканских парламентов, состоявшиеся 2 ноября 2014 года, заложившие основу политических систем ДНР и ЛНР, которые к настоящему времени обрели черты авторитарных популистских режимов, где отсутствует политическая конкуренция и нейтрализована реальная оппозиция. Во многом это обусловлено тем обстоятельством, что встречи в рамках «нормандско-минского процесса» не способствовали установлению прочного мира в регионе, а вооруженные провокации с украинской стороны мешали урегулированию конфликта, что предопределяло военизированный характер управления республиками. Отказ от выборов в органы местного самоуправления породил в ЛДНР «дефицит демократии», что еще больше обусловило авторитарный характер их политических режимов и затруднило процессы территориального развития.

Отказавшись от идеи создания Новороссии, самопровозглашенные республики акцентировали внимание на собственном государственном строительстве. Разрозненные отряды были объединены в централизованную систему вооруженных сил; было создано республиканское законодательство и обеспечено его действие по всей их территории; с привлечением специалистов, работающих еще при Украине, воссоздавался госаппарат; во многом благодаря российской помощи восстанавливается инфраструктура, налаживается более-менее нормальная жизнь граждан.

В отличие от Украины, наступления «второй радикальной фазы» в ЛДНР не произошло. В условиях укрепления государственности самопровозглашенных республик и усиления личной власти их глав, пользующихся поддержкой Москвы, при отсутствии организационного единства оппозиция там была маргинализована. Кого-то отстранили от власти (А. Карякин, Р. Лягин, А. Пургин, А. Ходаковский и др.). Кто-то вынужден был уехать в Россию   (А. Александров, А. Анпилогов,  В. Болотов и др.). А кто-то погиб при довольно странных обстоятельствах (П. Дрёмов, А. Мозговой, Г. Цыпкалов и др.)… Те, кто остался, пытаются бороться за вхождение в состав России («Луганская Гвардия», «Патриотические силы Донбасса», «Юг России» и др.). В силу ряда причин политической деятельностью у них заняться возможности нет, они ограничиваются оказанием материальной и юридической помощи; историко-просветительской деятельностью; критикой властей ЛДНР за «предательство Русской Весны» через имеющиеся у них интернет-ресурсы и интервью российским изданиям. Нет в республиках и легально действующей проукраинской оппозиции. Власть там меняется либо через военный переворот (как в ЛНР в ноябре 2017 г.), либо после терактов (как в ДНР 31.08.2018 г.), при контроле этого процесса российскими кураторами.

После трагической гибели А.В. Захарченко революционный каудилизм (военизированный вождизм) в ДНР трансформируется в культ первого Главы, характерный для большинства сецессионистских государств. Кредо нового Главы республики – Д.В. Пушилина: «Мирной республике – мирную жизнь». Однако в силу неопределенности международно-правового статуса ДНР и ЛНР и того, что украинская сторона при попустительстве Запада не выполняет Минские соглашения, о мирной жизни, как и о просто нормальной жизни, приходится только мечтать.

Особенностью реконсолидированной, стабильной версии революционного режима, который начинает складываться в ЛДНР, является  то, что, несмотря на создание там авторитарных постреволюционных режимов, наступление данной фазы задерживается по причине социально-экономической и внешнеполитической хрупкости этих государств. Серьезные проблемы создает и незавершенность вооруженного конфликта на Донбассе, в том числе и по внешнеполитическим причинам, связанным с геополитикой. Ситуация там находится в точке бифуркации.

О направлении дальнейшего транзита политической системы республик

Что касается направления дальнейшего транзита политической системы республик, то, по мнению автора, вряд ли будет взят курс на реализацию западной модели демократии. Велика вероятность того, что их идеалом будет то, что бывший помощник Президента РФ В.Ю. Сурков называл путинизмом – «государство нового типа, которого у нас еще не было», более соответствующее реалиям, как современного, так и грядущего мира, чем «деградирующие западные демократии». Но для этого необходимо развивать институты, способствующие «доверительному общению и взаимодействию верховного правителя с гражданами»[5]. Работа в этом направлении идет, и политологам нужно обратить на это внимание.

Здесь имеется в виду не только жесткий контроль политического процесса и информационного поля властями, но, прежде всего, создание атмосферы Русского мира, погружаясь в который ты вновь ощущаешь себя частью Большой России, веру в которую мы обрели в Русскую Весну 2014 года, но серьезно подрастеряли в реалиях РФ. Здесь передний край Русского мира, оставление которого История нам не простит….

Сальников Вячеслав, к.и.н., директор Центра исследований революционных процессов, повстанчества и проблемной государственности, г. Воронеж

Продолжение следует

[1] ДНР: Хроника судеб. – Донецк, 2015. – С. 83.

[2] Сальников В.И. «Революция Гiдности» и Русская Весна: о сходствах и различиях / В.И. Сальников // Фонд стратегической культуры. – 2020. – 13 марта. —  URL: https://zen.yandex.ru/media/fondsk.ru/revoliuciia-gidnosti-i-russkaia-vesna-o-shodstvah-i-razlichiiah-5e6bd0da2275b820a4761343?fbclid=IwAR3OSvEdtnVITs5NGyJ_iFuiQQEZgowx1g2iqaeHJveUYJFNTrXnF2Rk9ZQ

[3] Под «материнским государством» понимается государство по отношению к которому территория совершает сецессию – отделение. В данном случае под «материнским государством» понимается Украина.

[4] Термин, употребляемый применительно к наиболее влиятельным полевым командирам (лордам войны), которые имеют не только военную власть, но и реально контролируют определенные территории, подминая под себя их гражданские власти, а нередко и выходя эти территории из подчинения центральной власти.

[5] Владислав Сурков: Долгое государство Путина // Независимая газета. – 2019. – 11 февр. – URL: http://www.ng.ru/ideas/2019-02-11/5_7503_surkov.html